Крыса в чужом подвале. Часть вторая.
Шрифт:
– В дом постучи, может, слышали чего.
– В какой?
– Да в любой. Хочешь в этот. Здесь вроде собака брехала.
– Они и там брешут, и там.
– Тем более никакой разницы! Стучи!
В калитку долбанули раз-другой, выбили щеколду и шумно поднялись на крыльцо.
Дверь заходила ходуном от ударов.
– Эй, хозяин! Хозяин!
В избе испуганный шумом зашелся криком ребенок.
Костас указал Симу - успокой, его жене - погоди открывать. Он затолкал пленника в избу.
Грохотали так, вот-вот собьют дверь с петель.
–
– спросила женщина.
– Открывай!
– потребовал визгливый голос.
– Кто?
– не послушалась женщина.
– Открывая сука! Запалю!
Та приоткрыла. Костас тихо подпер дверь палкой, на случай если навалятся войти без спросу.
– Чужие есть в доме?
– гаркнул клефт на женщину.
– Нету.
– Чего дите воет-то?
– встрял визгливый.
– Стучите громко. Напугали.
– Не ври! Мы подошли он уже выл!
– Зубки режутся. Беспокоят.
– Врешь поди сука?
– бухнули в дверь кулаком
– Кайракан свидетель!
– женщина приложила ко лбу четыре пальца.
– Въехать бы тебе в рожу с твоим Кайраканом, - наседал визгливый.
– Ладно пошли, чего с дурой связываться!
– Точно никого не видела?
– Так ведь ночь! Спим давно.
– Пошли, говорю!
– раздосадовано позвал клефт.
Баба закрыла дверь и прислонилась к стенке. Рот скривился, она ели сдерживала истерический плач.
– Сейчас уйдем, - пообещал Костас. Сунул руку в кошель и выудил солид.
– На, держи. За беспокойство и пса.
Костас наблюдал в щелку, как продолжают носиться по улице пешие и всадники с факелами. Постепенно движение улеглось. Не-много успокоившись, фонарщики начали повторный обход близлежащих домов. Заходили во дворы, не пропуская ни одного, загляды-вали в погреба, в сараи, лезли в клети.
– Уходим, - сказал Костас пленнику.
Тот обиженно засопел.
– Я иду ты за мной. Я стаю, ты стоишь, - пояснил Костас план действий.
– И все молча.
Пленник не спорил. Костас выскользнул за дверь. Пленник не отставая за ним.
Хоронясь и пережидая погоню среди кустов и деревьев, добрались до перекрестка. Нырнули под лопухи у канавы. Пахнуло дерь-мом и мочой. Тут же гнил трупик кота, прошитого самодельной ребячьей стрелой. Улучшив момент, метнулись через улицу. Скоро пробежали три дома, вильнули в проулок. Костас, взяв трехшаговый разбег, перепрыгнул забор огорода. Юноша неуклюже перевалил-ся, цепляясь одеждой, оторвал пуговицу, выдрал клок на штанах. Бывший пленник виновато выругался. Прошмыгнув между грядок, отсиделись за колодцем. Фонарщики протопали совсем рядом.
Обогнув квартал, вышли на знакомую Костасу дорогу.
Навстречу им ехал всадник. Факел у него выгорел и лишь чадил не давая ни искры света. Бесполезный предмет он отбросил на землю.
– Проклятый ублюдок!
– ругался преследователь, крутясь в седле.
– Чую ведь здесь!
Беглецы и преследователь разминулись на три шага. Костас шагнул из тени скрывавших его топольков. Яри перерубив ремень портупеи вошло под лопатку. Клефт
– Садись!
– приказал Костас пленнику.
Юноша торопливо искал оброненный клефтом меч.
– Садись!
Костас схватил пленника за шиворот, вскинул на лошадь и подхватил поводья.
Они свернули раз, второй. Еще несколько раз пережидали.
Чисто уйти не удалось. За очередным перекрестком дорогу преградили. Лунного света достаточно увидеть. Пять человек.
– Дай мне оружие!
– крикнул пленник, дергая поводья.
– Хоть что-нибудь!
Клефты спокойны и не суетятся. Они знают свое дело. Десятки раз участвовали в ночных засадах и нападениях. И если теперь на их стороне нет фактора неожиданности, то численное превосходство никуда не делось.
– Лишь бы не побежали, - через губу проронил вожак, поправляя наруч.
Костас подбросил яри на плечо и побежал. Навстречу.
Первый умер, едва вскинул меч. Второй подставил блок, но не уследил за мельницей. Подток ударил в глазницу. Продолжая дви-жение, Костас развернулся, выбрасывая руку и пропуская яри сквозь пальцы на всю длину. Нападавший не был готов к атаке. Расстоя-ние слишком велико. Он так думал и, схватившись за рассеченное лицо, упал на колени, собирая в пригоршню собственные кровь и мозги. Голова следующего отстрельнулась и обезглавленное тело продолжило атаку на Костаса по инерции. Последний, сбавив шаг, попробовал уйти в защиту, спровоцировать атаку и контратаковать самому. Не успел. Смертоносный вихрь обрушился на него. Клефт почувствовал, его кромсают на ломти. Рука, плечо, нога, грудина...
Костас остановился и огляделся. Никого. Путь свободен. Он оторвал рукав от рубашки поверженного противника, вытер клинок.
Через сто шагов снова задержка. На этот раз прятались от законников в проёме ворот монастыря. Две декархии конных виглов пронеслись в сторону Жужел. Орлы катепана торопились наводить порядки.
Уже светало, когда Костас и юноша добрались до Красного Сапога. Горячка бегства лишила бывшего пленника последних сил. Он едва держался в седле.
– Мне бы домой, - попросил он тихо.
Костас поглядел на юношу. Уставший до смерти пацан. Перепачканный и побитый.
– Дорогу скажешь?
– спросил Костас.
Тот только слабо кивнул в ответ.
6.
Восходящее солнце гонит прочь последние ночные тени, липкий туман и холод. На безлюдных улицах появились редкие прохо-жие. Простужено надрывается молочник: Молоко! Молоко! Хлопают ставни домов, гремят тяжелые засовы, открываются ворота. На ратуше бьют часы. Звенят колокола церквей. Им в насмешку уныло тренькает колокольчик на бочке золотаря. Неподалеку от ,,Тощего Вилли", заведения, пользующегося дурной славой, в канаве лежит окровавленный труп. По нему шныряют крысы. К ножевой ране прибавилось множество укусов. Глядя на шустрых тварей, к убиенному подбираются бродячие псы. Ходят кругами, принюхиваются, рыкают и грызутся.