Крыса в чужом подвале. Часть вторая.

Федорцов Игорь Владимирович

Волхв взял Кайрин за руку и повел за собой, дальше, по желтой песчаной дорожке, к черной треугольной плите. В дальних углах плиты стоят свидетели Фиала ди Сарази и амма* Далина. В ближнем углу, на краю выемки наполненной водой, Натан ди Сарази. Он так же в шелковой тунике. Взгляд Кайрин сам по себе остановился на едва выпирающем мужском естестве. От холода оно сжалось в детский кулачок. Ей представились яички Натана, маленькие как желуди! Кайрин становится смешно. Ему нечем гордится. Она сдер-живается не рассмеяться.

Глаза Натана завязаны и он может только слышать волхва.

– Ты готов принять

чистый дар Кайракана?

– Да, - отвечает Натан. Голос немного дрожит. Он действительно замерз. Бедняжка.

Волхв подводит Кайрин к избраннику и кладет его руки ей на плечи. Натан поочередно целует правое и левое плечи.

– Принимаю!

Его руки трогают её грудь, губы касаются выпирающих сосков.

– Принимаю!

Натан опускается на колени и целует низ живота.

– Принимаю!

Кайрин приподняла тунику. Не выше щиколотки. Натан бережно омыл ей ступни священной водой.

Волхв подсказывает Кайрин, помоги подняться Натану. Она помогает.

– Небо слышит твои слова!

Ветер коснулся Кайрин утренней свежестью.

– ...Свидетели слышат твои слова.

– Фиана ди Сарази!

– Амма Далина!

– Древо слышит твои слова!

Скребут, хрустят иссохшие ветки старых как мир Дубов.

– Назови место знака, - потребовал волхв у Натана.

После прохождения обряда, девушке наносили татуировку - веточку с дубовым листиком. В символ продолжения рода зашифро-вывали заветное слово волхва и имя девушки. Татуировку сложно подделать, а прочесть тайнопись мог только волхв Кайракана.

Кайрин была уверена, Натан выберет либо грудь, либо лобок. Будущий супруг отличался повышенной возбудимостью и прими-тивной эротической фантазией.

– Левое плечо, - неожиданно произнес Натан.

Девушка удивилась выбором, но сообразила. Фиала ди Сарази постаралась. Теперь на всех балах, приемах и раутах ей придется носить платья, не закрывающие знака или слегка его драпирующие шелком, сродни тому из какого сшита её туника.

– Небесное Дарение получено и оно передано тебе, Натан ди Сарази. Ты не можешь от него отказаться. Ты принял дар от власти Кайракана. И принявши, отвечаешь за него перед Великими Небесами, - объявляет волхв.

Амма Далина увела Кайрин, помочь одеться и вплести в косицу-облако серебряные нити. Признак того, что отныне судьба её свя-зана с мужчиной.

Фиала ди Сарази неторопливо подошла к волхву. Её поступь напоминает шаги грача по свежевспаханному полю. Мать рейнха важна и довольна.

– Укажи срок, мудрый?
– просит она.

– Обычаи людей Небес не касаются. Людские утехи предназначены для них самих.

Фиала склоняется в знак понимания. Она могла бы не спрашивать о таких пустяках. Решение давно принято, свадьба сына после-дует сразу за Играми в честь Императора. Экбольм как всегда устроит празднества в честь победителя, следовательно, будущие моло-дожены могут рассчитывать на приглашение ко двору. Нобилиссим любит изображать покровителя.

– Возьми, - протягивает она кошель волхву.

Тот поклонился, но кошеля не взял.

– Твои дары щедрей моих стараний.

– Тогда ради чего ты старался?

– Ради истины, - произнес волхв.

Формула обряда соблюдена и Фиана трижды кланяется волхву.

– Истина бесценна,

я не могу тебя отблагодарить.

– Ступай с миром,- потребовал волхв, - и присоединись к молитве во славу Кайракана и его Древа. Ибо негоже забывать Высокое небо во всякую минуту своей жизни.

Ушел старик, ушли и мать с сыном. Священная роща опустела. Гуляет по тропинке ветер, скрипят дряхлые дубы. В прозрачном пруду купаются солнечные лучи. У корней Древа Родов под которым проходил священный обряд, отделился кусок дерна, достаточный, чтобы открыть лаз. Из лаза выбрался невысокий человечишка. Из-за миниатюрных размеров трудно сказать, сколько ему лет. Но седая прядка и морщины вокруг внимательных глаз вряд ли бы украсили юнца.

Аяш ди Буи не могла слышать мудрого волхва, но поступила в согласии с его советом. Находясь почти на другом краю города, в своей комнате, она застыла напротив белого холста. Легкие штришки угля обозначили на ткани контур лица. Именно контур, по кото-рому не скажешь, кто будет изображен мужчина или женщина, старик или младенец. Уставившись на рисунок, Аяш сосредоточено размышляла, черкая в самом уголку мелкую надпись. Для посторонних бессмысленный набор букв. Для нее высокая молитва, тайное заклинание, низкая волшба, все что угодно! обращенная к Создателю. Поймет и её жизнь изменится, станет такой, какой мечталось, загадывалась, грезилась. Аяш настолько сосредоточено водила угольным карандашом, что не услышал, в дверь её комнаты постучали, потом вторично и не дождавшись ответа, вошли. Прерывать молящегося грех, но прервать придется.

– Горе не повод становится глухой и слепой, - укорила девушку бэну Лея.
– Даже если эта глухота и слепота вызваны молитвой.

На Леи ди Буи черная одежда траура по брату. Траур в доме носили все. От молодого слуги до фрайха Геша, сменившего свой се-ребряный доспех на вороненую кирасу. Все кроме Аяш. Девушка на отрез отказалась надевать траур, до той поры, пока не получит неопровержимых доказательств гибели отца. Ни один из доводов не давал оснований увериться в смерти севаста Буи. Или же сердце любящей дочери отказывалось принимать их.

– Я слышала, что вы стучали, - ответила Аяш.

– Слышала? Тогда почему не ответила? Не надо обманывать и обманываться, - вздохнула бэну Лея. Ей было искренне жаль пле-мянницу. Еще совсем недавно в жизни Аяш предстояло произойти переменам. Конечно в хорошую сторону. А вместо этого траур!

– Я слушаю вас, бэну?

– Ты так торопишься выпроводить меня.

– Конечно, нет!

– Тогда почему сразу слушаю?

Бэну Лея недовольно поглядела на холст. Когда знаешь человека с пеленок, увиденное не покажется добрым знаком. Никогда раньше Аяш ни увлекалась вышиванием портретов.

– Мне необходимо с тобой поговорить.

– Я слушаю, - повторила Аяш и вынуждено отвернулась от холста.

– И поговорить я с тобой хочу по поводу твоего замужества.

– Разве теперь время?
– возмутилась девушка.

– Возможно и не время, но срок траура истекает...

– Никакого траура нет, - твердо заявила Аяш, невольно сама себя, загоняя в ловушку. Ловушку, о которой и не подозревала.

– Раз ты так считаешь, тем более нет причин, во всяком случае, для тебя, откладывать этот разговор.