Крыши Тегерана

Сераджи Махбод

Потом вдруг оживает.

— Но стоит им только узнать его, как они без памяти в него влюбятся. Я в этом уверена.

Она протягивает руку и берет Ахмеда за подбородок.

— Взгляните на это лицо — ну можно ли их винить?

Мы с Зари смеемся, а Ахмед краснеет.

— Когда он ходил за тобой следом, ты хотела, чтобы он с тобой заговорил? — немного погодя спрашивает Зари.

Фахимех на миг задумывается и говорит «нет».

— Нет? Правда? — с удивлением спрашивает Ахмед. — Ты не хотела, чтобы я с тобой заговорил?

— Я боялась, — тихо

произносит Фахимех. — Я не хотела, чтобы ты попал в беду. Когда мои братья избивали тебя, у меня было такое чувство, будто кто-то вынимает у меня сердце.

Ее глаза наполняются слезами.

Я смотрю на Зари. Она с улыбкой покусывает нижнюю губу. Ахмед снова краснеет. Потом, обращаясь к Зари, указывает на меня и говорит:

— Им повезло, что мой дружок не стал их преследовать. Ты знаешь, что он боксер?

Зари качает головой.

Боксер? Тренировки с «грушей» делают меня боксером?

— О, он замечательный боксер, — говорит Ахмед. — Он самый проворный из всех, кого я знаю.

Из-за незаслуженных комплиментов Ахмеда краснею уже я, пытаюсь сменить тему разговора, но Ахмед продолжает:

— Знаешь, он сын экс-чемпиона по боксу в тяжелом весе. У него хорошие боксерские гены.

Я наконец вставляю слово.

— Так вы с Доктором давно знаете друг друга?

— Да.

Зари ставит перед нами полные чашки чая.

— Я восхищаюсь людьми вроде вас, — говорит она Ахмеду и Фахимех. — Меня всегда интересовало, как незнакомые люди влюбляются друг в друга. Сколько себя помню, предполагалось, что я влюблена в Доктора.

«Предполагалось, что влюблена?» — с горечью недоумеваю я.

Зари кладет в рот кусочек сахара и, поглядывая на Фахимех, принимается пить чай.

— Я всегда удивлялась тому, как это происходит, — говорит она. — То есть что заставляет двух совершенно незнакомых людей влюбиться друг в друга? Как узнать, что принимаешь правильное решение?

Фахимех смотрит на Ахмеда, тот пожимает плечами.

— Никак, — говорю я, словно я эксперт в вопросах любви. — В браке по сговору рассчитываешь на мудрость старших; в случаях, как у них, — на голос своего сердца.

Хотел бы я, чтобы здесь оказалась моя мама и увидела, что я не такой закоренелый интроверт, как она думает. Не сомневаюсь, однако, что она припишет это действию своего машинного масла.

Ахмед улыбается мне и незаметно подмигивает.

— Голос своего сердца, — повторяет Зари, у нее блестят глаза. — Мне это нравится: голос сердца.

— Он умеет обращаться со словами, верно? — хвастает Ахмед.

Потом он смотрит на меня с выражением, не предвещающим ничего хорошего.

— Его слова похожи на умело составленные эпизоды, свободно связанные воедино цепочкой характеров и времени.

В этот момент я понимаю, что Ахмед не доживет до женитьбы на Фахимех.

Зари некоторое время смотрит на Ахмеда. Думаю, она пытается уяснить, что же он такое сказал. Потом поворачивается к Фахимех.

— Должно быть, если слушать голос своего сердца, это принесет гораздо больше радости, чем соглашаться с мудростью старших? —

говорит она, очевидно, думая о том, как Фахимех удалось чудом избежать замужества по сговору.

— Так и есть, — оживленно соглашается Фахимех.

— Это похоже на то, что видишь в голливудских фильмах, — замечает Зари. — Впустить в свою жизнь нового человека, делиться с ним своими секретами, узнавать о нем что-то новое — все это кажется таким романтичным. К тому же это кажется рискованным и опасным. У нас с Доктором никогда такого не было.

— Правда? — спрашивает Фахимех.

— Да. Мы с ним вместе играли детьми, — объясняет Зари. — Теперь, конечно, я вижусь с ним всего раза два в неделю. Он слишком занят. И он приходит, только когда мои родители дома. Он не хочет, чтобы пошли разговоры — ты ведь понимаешь, о чем я? Он в этом смысле весьма консервативен. Думаю, в наших отношениях много хорошего, а вот ваша история — из тех, о которых пишут в книгах.

Беспокойная жестикуляция Зари подсказывает мне, что ей неудобно говорить о визитах Доктора в ее дом. Вызвано ли это тем, что она хочет чаще видеть Доктора, или тем, что ее не радует свадьба по сговору?

Фахимех улыбается, когда Ахмед снова мне подмигивает. Я в точности знаю, что творится у него в голове. В следующий раз, когда мы будем одни, он скажет, что Зари на самом деле не влюблена в Доктора и что у них будет брак по расчету. Ахмед станет утверждать, что такому образованному парню, как Доктор, моральный долг повелевает сопротивляться традиции. Что скажут люди? Многообещающий молодой ученый женится на девушке, которую выбрали ему родители еще до его рождения? Ахмед будет подбивать меня на какую-нибудь глупость, например прокричать с крыши, что я люблю Зари. Он будет говорить, что Доктор должен отказаться от роли супруга и посвятить свою жизнь освобождению нашей страны из оков отсталости.

В тот же вечер Зари рассказывает нам о своих родителях и родственниках. Ее мать воспитывалась в чрезвычайно религиозной семье в Куме, одном из священных городов Ирана. Большинство женщин в семье ее матери носят чадру. У нее есть двоюродная сестра, которая могла бы стать кинозвездой, если бы жила в Соединенных Штатах или Европе, но она носит паранджу, закрывающую ее с головы до пят, как женщины из Саудовской Аравии. Зари называет ее Переодетый Ангел.

— Переодетый Ангел? — переспрашиваю я. — Звучит, как отличное название для фильма.

Ахмед пользуется и этой возможностью, чтобы меня похвалить.

— Он видел все классические американские фильмы, когда-либо снятые, — говорит он. — Он как энциклопедия кино. Знает всех актеров, режиссеров и продюсеров. Когда-нибудь он сам станет большим кинорежиссером.

Зари смотрит на меня и спрашивает:

— Ты хочешь стать кинорежиссером?

— Хочу, — отвечаю я.

— Это так здорово.

Ахмед победно ухмыляется.

— Я тоже люблю американские фильмы, — говорит Зари. — Но Доктор считает, что Голливудом управляют евреи, продвигающие сионизм.