Крысиные бега
Шрифт:
– Найди его и передай папку. Этому человеку можно верить.
– Кто он? Кому я должен всё это передать? Имя?
– Я не могу… назвать тебе его имя…
– Да как же я его найду!
«Пойди туда, не знаю куда»! Так, кажется, это называется. По-моему, майор заговаривается.
– Слушай и запоминай, друг… На Ярославском вокзале, в камере хранения, – он назвал номер ячейки и код, потребовал повторить, – оставишь вот этот спичечный коробок… – он с трудом вынул из кармана обычный коробок с остатками спичек, ничем не примечательный и довольно потрёпанный. – Это условный знак, ничего более.
– Кто это «они»?
– Друзья… Получишь от них инструкции… действуй строго в соответствии с ними. Они выведут тебя на того человека. И запомни: папку никто не должен видеть… ни один человек на свете… спрячь её понадёжнее… до поры, до времени…
Говорить ему было всё труднее и труднее. Я едва улавливал смысл слов, которые срывались с его губ вместе с последними каплями жизни. У меня к горлу подступил комок, который я никак не мог проглотить.
– Крысы… крысы кругом… – горячо зашептал он, схватил мою руку и судорожно её сжал. – Берегись крыс, слышишь!..
По-моему, он начал бредить. Агония. Всё, сейчас будет конец.
– Как звать тебя, майор? – выдавил я из себя, протолкнув слова сквозь комок.
Он долго молчал, потом вдруг сильно закашлялся, изо рта его брызнула кровавая слюна.
– Семён… – прохрипел он через силу. – Семён Егорович…
– Хорошее имя. Русское. И редкое. Семён, да ещё Егорыч… Сейчас таких имён днём с огнём не сыщешь. Слышь, майор? Редкое, говорю, у тебя имя. Да ты не молчи, говори что-нибудь. Я ведь многое ещё хотел у тебя спросить… да вот все вопросы куда-то улетучились.
Я нёс всякую чепуху, лишь бы скоротать минуты (секунды?) ожидания смерти какими-нибудь отвлечёнными шумовыми эффектами. Пустая болтовня – лучший способ добиться таких эффектов.
Майор не отвечал. Я снова чиркнул зажигалкой, осветил его лицо.
Невидящие глаза стеклянно блеснули в дрожащих отблесках пламени зажигалки, на губах майора застыла чуть заметная усмешка. По подбородку на воротник пальто стекала тоненькая струйка крови.
Майор Куценко Семён Егорович умер.
2.
Я сидел в своей раздолбанной машине рядом с трупом фээсбэшника и трясся в сильном ознобе. Нет, не от холода – то была запоздалая реакция на стресс. Дрожь, сотрясавшая моё тело, разогнала туман в голове, и я вдруг с поразительной отчётливостью понял, в каком дерьме снова оказался. По самые уши.
Во-первых, я только что чудом избежал смерти. В меня стреляли, причём стреляли сильно и много и не попали лишь по чистой случайности. Однако со смертью Куценко охота не закончилась. Охотились не столько за ним, сколько за папкой – это я уже понял. Поскольку же матёрый чекист завещал её мне, объектом охоты автоматически становился я.
А это значит, что мне нужно убираться отсюда, и немедленно.
Во-вторых, я потерял машину. Моя ржавая колымага приняла на себя настоящий шквал огня и тем не менее сумела выстоять в этой неравной схватке. Более того, она смогла уйти от могучего джипа, напичканного бандой вооружённых отморозков. Но ущерб при этом ей был нанесён невосполнимый. В понятие «страховой случай» все эти повреждения ни в коей мере не входили.
А это значит, что мне дешевле
Прощай, моя старушка! Отслужила ты мне верой и правдой, сколько уж лет – теперь и не вспомнить. Пора и на слом. Что ж, всему приходит конец. Но своей кончиной ты можешь гордиться: смерть в бою всегда почётна. Вот возьму и поставлю тебя на гранитный пьедестал, где-нибудь в укромном уголке нашего двора, подобно тому легендарному вагону на Малой Земле, в котором пробоин теперь вряд ли больше, чем в тебе. И будешь ты восхищать взоры дворовой детворы героическим своим видом. Аминь.
В-третьих, по машине не трудно будет вычислить и её хозяина. Пробить номера для профессионалов – раз плюнуть. Даже если я благополучно доберусь до дома, они найдут меня и там. Вопрос только в одном: как быстро? Очень быстро, решил я, уже сегодня. Окончательно уничтожить свои следы я всё равно не смогу, но усложнить для них задачу – в моих силах.
А это значит, что я должен снять с машины номера и изъять из салона всё, что облегчило бы им поиски владельца. Сутки в этом случае я, глядишь, и выиграл бы.
В-четвёртых, папка. Честно говоря, папка сильно жгла мне руки. Что там внутри, я не знал и совершенно не горел желанием узнать. Меньше знаешь – крепче спишь. Вот только теперь мне крепко спать уже не придётся – по крайней мере, в ближайшее время. Бросить папку я не мог, так как не мог нарушить слово, данное мною покойному Куценко. Я принял эстафету и теперь должен передать её другому. Только кто он, этот другой? Впрочем, это совершенно не важно. У меня есть алгоритм, по которому я должен действовать, и я сделаю то, что им предписано – не столько ради погибшего фээсбэшника, сколько ради собственной безопасности. А также безопасности моих близких – Веры и Васьки. Они теперь тоже под ударом.
А это значит, что я должен срочно вывести их из-под удара. Они должны уехать. Куда? Было только одно место на земле, куда я мог бы с лёгкой совестью отправить близких мне людей и при этом быть уверенным, что там они будут под надёжной защитой, – далёкая сибирская деревушка Куролесово, в которой жил мой старший брат Дмитрий. Уж он-то сумеет защитить их от любой напасти, за это я ручаюсь. Могучий сибиряк, боевой офицер-афганец, профессиональный охотник – это что-нибудь да значит.
В-пятых, снова папка. Чтобы она в себе не содержала, я должен снять с неё копию. Так, для страховки, мало ли что может случиться? Я уже знал, как я это сделаю.
Прокрутив всё это в голове в считанные минуты – медлить было нельзя, джип наверняка шастает где-нибудь в округе, – я приступил к решительным действиям. Первым делом выволок тело Куценко из машины и аккуратно уложил на земле. Я не хотел оставлять его в машине, хотя объяснить свой порыв вряд ли бы смог. Потом принялся отвинчивать номера. Пришлось изрядно повозиться, благо, в бардачке оказались необходимые инструменты. Когда с номерами было покончено, я выгреб из салона всё, что могло бы идентифицировать владельца автомобиля: какие-то квитанции, документы, записную книжку, пару-тройку журналов, и так далее и тому подобное. Когда и этот этап моего плана был завершён, мне пришла в голову одна шальная мысль, которую я тут же решил реализовать.