Ксанское ущелье
Шрифт:
— Стражники! — ахнул Ахсар и, вихрем пролетев двор, едва не сбил с ног в дверях сакли мать.
— Ты что, глаза потерял? — рассердилась было женщина, но на бледном лице сына застыл испуг, и она встревожилась: — Что такое стряслось? Что? С отцом что-нибудь? С Васо? Что такое? Говори скорее!
— Стражники там, в овраге… Видно, к нам идут…
— Запрись на щеколду — и ни-ни!
«Только бы Васо не попался им на глаза! — думала мать, растерянно ища занятия рукам. — Пронеси, господи! Убереги! Только бы заметил он их
А в калитку уже входил, пыхтя и отдуваясь, грузный пристав Кумсишвили. За ним гуськом следовали трое жандармов и воровато оглядывающийся по сторонам Коциа.
Не здороваясь, пристав пинком отшвырнул попавшуюся под ноги корзинку:
— Эй, старая! Где сын?
— Где ему быть? Дома.
Видя перед собой запертую дверь, за которой мог скрываться, по слухам, отчаянной храбрости вооруженный абрек, пристав выхватил наган. Жандармы, глядя на своего предводителя, бросились за плетень, присели, выставив дула винтовок.
— Пусть сейчас же выходит!
— Заперся он! — нарочито громко крикнула Мела.
«Чем больше шума, тем лучше. Может, услышит отправившийся к отцу на нихас Васо».
— Чего орешь, как будто режут тебя? — зашипел пристав. — Пусть не вздумает сопротивляться! Ну!
Мела как воды в рот набрала.
Пристав терял терпение. Он осторожно, бочком, вытянув вперед руки с наганом, подошел к двери.
— Эй, ты, абрек! Сдавайся!
В сакле раздался какой-то шум.
— Сдавайся! Нас много! Не уйдешь!
Звякнула откидываемая щеколда. Дверь сакли распахнулась. Спрятав лицо в огромной мохнатой папахе, в старой, латаной-перелатаной, длинной, до земли, и вывернутой шубе, из двери показался абрек. Он был подозрительно малого роста, и пристав сдернул с его головы папаху.
— Да это младший! — взвизгнул, выскакивая из-за спин жандармов, Коциа. — Куда дела другого, старая карга?
— Пусть тебе на голову камень свалится! — плюнула Мела. — Как ты говоришь с пожилым человеком!
— Учить меня?!
Коциа выдернул из-за пояса плетку. Кошкой прыгнул на него Ахсар и повис на руке, впившись в нее зубами.
— Ах ты щенок! — взвился от боли Коциа — Отпусти сейчас же!
Он пытался стряхнуть мальчишку, оттолкнуть его — напрасно.
Тот вцепился в него, как клещ. Один из жандармов наконец оторвал брыкающегося Ахсара.
Бросив плетку и тряся окровавленной рукой перед самым лицом Мелы, Коциа кричал:
— Говори, волчица, где твой старший выкормыш? Я видел, как он выскочил из этого оврага во двор! Видел!
— Если видел, чего же меня спрашиваешь, рыжий филин? Ищи! — Мела подняла голову, обжигая доносчика презрительным взглядом.
— Ах ты гадюка! — опять поднял плетку Коциа.
— Не трогай маму! Не трогай! — вырываясь из рук жандарма, пронзительным, срывающимся голосом закричал Ахсар.
Коциа не успел ударить Мелу: сухо хлопнул выстрел —
— А ну бросай винтовки!
Пятясь от сверкающей сабли, пристав оступился, упал.
— Эй, вы! — обернулся Коциа к жандармам — Что стоите? Стреляйте!
Солдаты между тем замерли в растерянности. Стрелять они боялись: как бы не угодить в пристава или в того же Коциа, ведь прыгнувший через плетень абрек крутился, как шайтан, между ними.
Минуты растерянности хватило, чтобы на помощь Асланбеку подоспели Авто и Дианоз.
— Бросай оружие! Руки вверх!
Один из жандармов вскинул винтовку — пуля сбила с Дианоза шапку. Авто ответил молниеносным выстрелом — и жандарм мешком осел в углу двора, там, где у Мелы лежали треснувшие чугуны и кувшины с отбитыми ручками.
Когда Васо, Карум и Сослан вбежали во двор, Дианоз деловито снимал с пристава портупею с кобурой. На плетне, зацепленные за кол, висели три жандармские винтовки. Ремни с патронташами лежали рядом, и Ахсар старательно опустошал их складывая патроны в сумку Авто.
Асланбек ткнул ножнами Коциа:
— Вот, командир, этот пес за тобой следил. Он в твой дом ищеек привел. Решай, как быть с ним.
Прибежавшие с нихаса мужчины расступились, чтобы дать дорогу приотставшему Михелу. Тот с достоинством прошел к дверям сакли, едва не задев плечом пыхтящего от бессильной злости Батако.
— Не надо крови, Васо, не надо. Пусть люди видят, кто разбой ведет. Пусть сами рассудят…
— Хорошо, отец.
Сильными руками Васо рванул к себе пристава за отвороты мундира:
— Ты все понял, скотина? Еще раз явишься в наш аул — не сносить тебе головы! — Отшвырнул пристава, поднял за шиворот скорчившегося от страха Коциа: — И ио тебе давно петля плачет. Не дрожи, не тронем тебя сегодня. Иди и скажи князю: не угомонится миром — жестоко будем мстить. Все его отродье истребим. Иди.
Глава пятая
Все дольше над горами висело ясное солнце, все позже, бросая со скальных обрывов длинные зубчатые тени, приходила спасительная темнота: ночью люди князя в горы не совались.
Отряд Васо медленно, но неуклонно рос. И молодому, горячему командиру хотелось действовать и действовать. А как раз действия и не хватало его джигитам…
С теми силами, которые теперь были в отряде Васо Хубаева, он мог смело атаковать и сам замок Амилахвари. Но молодой командир понимал, что не имеет права подвергать жизнь доверившихся ему людей напрасному риску. Да, он взялся за оружие во имя мести! Взялся проучить чванливого и заносчивого князя. Но прошло время, и он, Васо, понимает, что его борьба не закончится местью. Нет, не закончится! Он должен поднять на борьбу с князьями всю Осетию! А потом… Что будет потом, Васо представлял себе смутно.