Кто есть кто (фрагмент)
Шрифт:
– Эти вот две параллельные линии, которые начинаются от двадцатого мая, - это встреча двух Аркадиев, да?
– спрашивал он, не отрывая глаз от чертежа.
– Ну да! Они встретились в лаборатории, потом, видимо, пошли вместе в зал хронокамер - Ну, Аркаша нам это обрисует подробней... Постой, а ты разве об этом не слыхал?
– Да ни черта я не слыхал и ни черта не знаю, ясно тебе?
– огрызнулся Борис-72.
– Куда мне до вас! Вы бывалые люди, знаменитые путешественники, а я жалкий провинциал... И вообще не обо мне речь. Давай дальше! Крест это что?
–
Каждый раз, когда я об этом вспоминал, вся история переставала мне казаться хоть отчасти забавной. Ведь своего Аркадия я так и не спас. Да это было и невозможно, я подсознательно все время это понимал. В том мире, который я покинул, смерть Аркадия Левицкого осталась фактом, и никакая хронофизика не могла этого изменить.
Я посмотрел на Аркадия. Другой Аркадий... Вот он, пожалуйста, жив-здоров.
Сидит рядом - рукой потрогать можно - и тоже смотрит на меня. И, кажется, понимает, о чем я думаю. Во всяком случае, глаза у него очень грустные.
– Я понимаю...
– хмурясь, сказал Борис-72.
– Для меня это только слова, я ведь ничего сам не видел... Ты говоришь - "смерть моего Аркадия", и я ведь вижу, что для тебя это действительно смерть, что тебе и сейчас больно... Я просто представить себе не могу, как это все получилось с отравлением и с прочим... Но если ты это нарочно затеял, Аркадий, то... Нет, не буду!
Досказывай, Борька, а потом мы за него возьмемся.
– Да мне уже нечего досказывать. Этот вот пунктир - это моя жизнь с двадцатого на двадцать третье мая того же года. Невеселая жизнь, прямо скажем. То есть ночь я преспокойно проспал, а утром двадцать первого вызывают меня срочно в институт и сразу обухом по голове: Левицкий отравился! Следователь выспрашивает, почему Левицкий это сделал, а я даже приблизительно не могу понять, почему! Чего я только не напридумывал! Целые детективные романы!
– Постой, постой!
– вмешался Аркадий.
– Чего ты чушь-то городишь? На какого лешего ты сочинял детективные романы, когда в записке все объяснялось?
– Так ведь не было записки...
– виновато сказал я.
– То есть как не было?
– Ну, была, но ее кто-то украл:
– Украл? Ну, знаешь! Ври, Борька, да знай меру!
– Нет, ну вас, ребята!
– сказал Борис-72.
– Я больше не могу. Уйду я лучше от греха...
– И в подтверждение этого он поудобней уселся на скамейке.
– А ведь правда, Борька, совсем ты заврался!
– осуждающе обратился ко мне Аркадий.
– Сознайся, что насчет украденной записки ты просто сочинил! Ведь не может этого быть!
– Не может быть...
– сердито пробормотал я.
– Как же, интересно, не может, когда было! Сперли твою записку - и все!
– Может, он все же не написал?
– вслух раздумывал Аркадий.
– Странно: Мы же обо всем договорились, вместе сочинили текст. А расчеты я заранее сам написал.
– Вернемся к нашим баранам, - сказал Борис, - а вернее, к нашему барану.
Можешь ты нам объяснить, баранья голова, что и почему ты натворил однажды двадцатого мая?!
Аркадий
– В общем, так! Когда я решил эту задачу и понял, что теперь есть практическая возможность передвигаться по времени, я пришел к мысли, что необходим решающий эксперимент... ну, для проверки безопасности движения.
Меня холодом обдало: я догадался, в чем дело. Я посмотрел на Бориса, ища сочувствия, но тот таращился на Аркадия, ничего еще не понимая: Нет, все же мы с ним разные люди! Вот он не видел Аркадия мертвым, а это многое меняет...
– Ну, вот - И тогда я подумал, - уже более спокойно продолжал Аркадий, - что самый радикальный вариант парадокса времени - это когда человек убивает сам себя. Не дедушку или папу, а именно себя! Ведь только так и можно обеспечить чистоту опыта. Но почему-то никто до этого не додумывался...
А он додумался! Он, видите ли, сообразил! Борис-72 вдруг замычал, как от боли: видно, и до него дошло!
– Чего вы на меня выпучились?
– раздраженно сказал Аркадий.
– Как маленькие!
Вы что, не понимаете: я же не кого-нибудь, а самого себя! Имею я право сам себя убить?
– Это ты кого спрашиваешь?
– мрачно отозвался Борис-72, - Меня с Борькой, что ли? Удачную аудиторию подобрал:
Да уж, действительно! Менее подходящую аудиторию на всей Земле не сыщешь.
Мы-то не нуждались в абстрактных выкладках: нам достаточно было посмотреть друг на друга...
– Ну, вот я - имею я право его убить?
– Борис-72 произнес это вслух, указывая на меня.
– Ты вообще хоть сколько-нибудь соображаешь, Аркадий, или уж вовсе?..
Аркадий опешил. Он даже не сразу смог заговорить.
– Понимаете, ребята...- сказал он наконец почти умоляющим тоном. Понимаете, это же совсем другая ситуация... Я как-то даже отвлекся от нее, когда начал объяснять - ну, насчет двадцатого мая - переключился на свое тогдашнее психологическое состояние... А я ведь тогда совсем иначе думал, абстрактно! Вы тут сидите и смотрите друг на друга, а я...
– Ты что же, все это обдумал заочно?
– саркастически спросил Борис-72.
– А потом явился в двадцатое мая и кокнул своего двойника, не глядя? Спиной ты, что ли, к нему стоял в этот момент? Ну поделись опытом, чего ж ты!
Аркадий сунул в рот сигарету, начал яростно чиркать спичками, три сломал, пока удалось ему закурить. Сделав глубокую затяжку, он сказал:
– Насчет прав, допустим, я ляпнул сгоряча: верно, какие тут могут быть права! Но обязанности у меня ведь были?
– Обязанности? Это по отношению к кому же?
– иронически осведомился Борис.
– К себе как к личности? К двойнику? Или уж прямо - к человечеству?
– Ничего я тут смешного не вижу!
– огрызнулся Аркадий.
– Именно вот по отношению к человечеству! А ты как думал? Человечество получает от меня шикарный подарочек: возможность передвигаться во времени. А подарочком этим можно распорядиться так, что он окажется пострашнее термояда, сам понимаешь!