Кто есть кто (фрагмент)

Нудельман Рафаил Ильич

– Да никак не выглядело! Автомат сработал, включил поле... ну, вот Борька рассказывал... в общем, то же самое: красный туман, тяжесть такая наваливается на тебя - ни охнуть, ни вздохнуть... И все - ты аккуратненько валишься на пол и ничего не видишь. Я очнулся и никак не пойму, был я в прошлом или не был. Вышел из камеры - все по-прежнему, никаких изменений. Но глянул на контрольную запись и вижу: есть! Есть оно, перемещение!

– Ты включал автомат и на запуск и на возвращение?
– спросил Борис.

– А как же иначе?

Кто ж меня вытащил бы оттуда?

Я вспомнил, как погас индикатор на пульте... Что-то тут не клеилось... Но я не мог сообразить, в чем загвоздка...

– Постой, а как же насчет изменения мира?
– допытывался Борис.
– Раз ты совершил путешествие в прошлое, значит, ты изменил мир... А в измененном мире автомат, наверное, не был включен на твое возвращение. Так кто же тебя вернул?

Ах, молодец! Ну, конечно, именно это меня и сбивало с толку! Глазок индикатора погас, как только я начал по-настоящему вмешиваться в реальность.

Ведь в измененной реальности, в том мире, который я сам невольно создал, Борис Стружков двадцать третьего мая 1970 года не включал автомат хронокамеры. Камера была, и автомат был, но только никто его не включал.

Поэтому он и в прошлом, где я находился - вечером двадцатого мая, оказался выключенным.

– Так ведь я же в прошлое не вмешивался, - сказал Аркадий, - я вообще не выходил из камеры, а к тому же валялся без сознания... Какое уж тут изменение!

– А сам факт перехода?
– неуверенно спросил Борис.

– Не разводи мистику, Борька!
– морщась, сказал Аркадий.
– Раз я не выходил из хронокамеры...

– А ты уверен, что сам-то не разводишь мистику с этим выходом-невыходом из хронокамеры?
– вмешался я.- Вот я, например, когда перешел в прошлое, так первым делом, еще оставаясь в камере, убедился, что лаборатория пуста. Но потом вышел из камеры и черт те сколько простоял в проходе из технического отсека...

– А что ты там делал?
– заинтересовался Аркадий.

– Да вот именно, что практически ничего. Стоял и думал, как быть, с чего начать и так далее. Я никого не видел, и меня никто не видел. Так вот, спрашивается: если б я простоял таким образом даже целый час, а потом ушел бы в камеру и отправился назад, изменился бы от этого мир?

– Что ты дурака валяешь, Борька!
– сердито сказал Аркадий.
– С чего ему меняться, если ты никаких изменений не внес? Мир - это не твое или мое представление, мир - это реальность! И пока ты на нее реально не воздействуешь, она реально и не изменится. Насчет выхода из камеры я говорил условно, для наглядности. А на самом деле ты мог, допустим, походить по лаборатории, даже посидеть за столом, поработать. Если тебя никто не увидит и никаких следов твоего пребывания в этом мире не останется, то ты вернешься в свой прежний мир, не отклонив мировой линии.

– А если представить такую ситуацию: ты совершил переход, лежишь без сознания в

хронокамере, и в это время тебя кто-нибудь видит сквозь стекло, допустим, тамошний Аркадий или Борис. Но прежде чем они успевают что-либо предпринять, автомат срабатывает, и ты отправляешься обратно. В этом случае как? Есть изменение?

– Каверзная ситуация!
– Аркадий покрутил головой.
– Н-да... опасаюсь, что я уже не попал бы в свой прежний мир. Ведь тут налицо изменение, причем довольно основательное: они увидели бы воочию, что путешествие во времени уже осуществлено на практике! А это сразу изменило бы их психику, их отношение к делу, привело бы к ускорению открытия...

Конечно. Если б я в тот вечер не знал точно, что переход практически осуществим, ничего бы я не добился. И не было бы "моего" способа перехода...

У Аркадия совсем по-другому, наверное, решено...

– Аркадий, объясни ты мне, - сказал я, - почему это у тебя в камере всех по голове бьет? Для полноты впечатления, что ли?

– Ничего не всех, - недовольно ответил Аркадий.
– Меня только в первый раз двинуло, но это я сам был виноват, заставил автомат слишком быстро поле наращивать. А ты, наверное, бегал по камере, суетился...

– Значит, у тебя поле не совсем однородное?

– Да. И нарастание идет не совсем плавно. Надо еще поработать. Ну, да ты же сам это знаешь, если...
– Аркадий вдруг замолчал и, что-то сообразив, уставился на меня.
– Постой, Борька! Я, похоже, опять чего-то не усвоил.

Записки, ты говоришь, не было. Но ведь расчеты мои ты видел?

– Где же я мог их видеть, интересно?

– Слушай, ты мне голову не морочь!
– рассердился Аркадий.
– Расчеты уж во всяком случае были, я их сам написал!

– Сказано тебе: не было! В моем мире не было ничего: ни записки, ни расчетов, никаких объяснений! Просто ты умер - и думай об этом что хочешь!

Вот я и думал. До того додумался, что всех начал подозревать. Даже себя...

– Это каким же образом?
– удивился Борис.

– Да таким образом, что сплошная была путаница, и чем дальше, тем хуже!
– сказал я.
– Я и сейчас не все понимаю, что у нас там творилось. Во-первых, этот вот Арнашенька по институту разгуливал сразу после конца рабочего дня - и непременно всем на глаза попадался...

– Уж и всем!
– возразил Аркадий.- Одна только Нина меня и видела. Правда, разговор у нас получился дурацкий...

– А если к этому прибавить твой дурацкий костюм, - сказал я.
– Или, может, это у тебя хроноскафандр?

– А она и костюм разглядела?
– удивился Аркадий.
– Во, глазастая! На лестнице ведь темно совсем...

– Разглядела, однако!
– злорадно ответил я.- Тебя и Ленечка Чернышев разглядел, когда ты дверь лаборатории открывал!

– Надо же!
– пробормотал Аркадий.
– Еще и этот кретин...