Кто хоть раз хлебнул тюремной баланды
Шрифт:
Куфальт мог набить себе полные карманы сигаретами, которые аккуратными пачками лежали перед ним, но этого он делать не желал. Риск того не стоил.
Он снова подошел к входной двери, открыл ее и еще раз закрыл, дав как следует позвенеть колокольчику. Когда снова никто не вышел, он несколько раз громко крикнул: «Эй!»
Наконец из комнаты вышла сморщенная старушенция с закатанными рукавами и в синем фартуке.
— Извините, пожалуйста, сударь, — произнесла она тонким старческим голосом. — Я мыла полы, а звонок плохо
— Ясно, — произнес Куфальт. — Мне нужно пятьдесят штук «Аристона».
— «Аристона?» — спросила старуха. — Я не знаю, есть ли он у нас. — Сомневаясь, она оглядела стеллажи. — Понимаете, сударь, всем ведает моя дочка, она только что родила сегодня ночью, а я в лавке просто помогаю.
— Тогда дайте мне одну за пять, — покорно произнес Куфальт. — Только, пожалуйста, побыстрее. Мне нужно идти.
— Да-да, сударь. Я понимаю.
Она вытащила из пачки сигарету и протянула ему.
— Я же просил пятьдесят, — разозлился Куфальт.
— Вы сказали одну за пять, — ответила старуха.
— Ладно, дайте мне пятьдесят штук. Да нет, боже мой, вон тех!
— Так трудно работать, — вздохнула старая женщина. — И люди все такие нетерпеливые. Возьмите! — Она протянула ему пятьдесят штук.
— Держите, — произнес Куфальт и дал ей деньги.
Она издали посмотрела на деньги.
— Двадцать марок? — спросила старуха. — А у вас нет помельче?
— Нет, — упрямо произнес Куфальт.
— Я не знаю, будет ли у нас сдача. — И она пошла в комнату.
— Только побыстрее! — крикнул Куфальт ей вслед, продолжая ждать.
Наконец она вернулась. Три монеты по пять марок, одна монета две марки и пятьдесят пфеннигов:
— Все правильно, сударь?
— Да-да, — произнес Куфальт и поспешил прочь.
Но сколько он ни шел по указанной дороге, Бацке и след простыл. Его нигде не было видно, но вдруг он вынырнул из переулка.
— Пойдем здесь, — сказал он. — Ну, купил сигареты?
— Вот, — ответил Куфальт. — А вот деньги.
— Хорошо, — сказал Бацке. — Возьми десять сигарет себе.
— Спасибо, — сказал Куфальт.
— Кто там в лавке? — спросил Бацке, идя дальше.
— Какая-то старуха, — ответил Куфальт, — а что?
— Да просто долго.
— Вот оно что, — произнес Куфальт. — Да, конечно, долго, она не знала, что к чему.
— Да, — подтвердил Бацке.
— Что да? — переспросил Куфальт.
— Да, очень долго, — засмеялся Бацке.
— Ты какой-то странный, Бацке. — Куфальт заподозрил неладное. — Что-нибудь случилось?
— А что должно случиться? — продолжал смеяться Бацке. — Ты знаешь, куда мы идем?
— Нет, — ответил Куфальт. — Понятия не имею.
— Тогда сейчас увидишь, — сказал Бацке.
И они зашагали дальше, молча, дымя сигаретами. Улица, на которую Бацке привел Куфальта, была застроена большим зданием — целым комплексом, состоявшим из кирпичных бойниц, цементных стен, высокого каменного
— Ведь это же тюряга, — разочарованно произнес Куфальт.
— Это Фульсбюттель, — почти торжественно, изменившимся голосом объявил Бацке. — Здесь я отмотал семь годков.
— Мы для того сюда приехали, чтобы ты посмотрел на эту тюрягу? — возмущенно и вместе с тем разочарованно спросил Куфальт.
— Захотелось еще разок взглянуть на нее, вспомнить старую жизнь, — хладнокровно заметил Бацке. — Хорошее было времечко, не то, что сейчас…
— Ну знаешь ли, не тебе жаловаться: у тебя куча денег и ты еще стонешь…
— Зайдем с другой стороны. Я покажу тебе столярную мастерскую, где я тогда работал.
Куфальт поплелся за ним.
— Видишь, там, вдалеке? Это она! Прекрасная мастерская, скажу я тебе, мастерская что надо, не такая развалюха, как у пруссаков.
Куфальт с интересом слушал его.
— Я там делал шкафы с жалюзийными решетками, — мечтательно произнес Бацке, разглядывая свои ручищи. Теперь они были ухоженные, наманикюренные. — Знаешь, мне это нравилось, Вилли, сделать шкаф так, чтобы решетка не цеплялась, чик — и шкаф открыт, раз — и закрыт! — Куфальт слушает, Бацке углубился в воспоминания. — А еще мы как-то делали для директора встроенные шкафы. Я мог ходить в его особняк. Подожди, мы обойдем кругом, я тебе его покажу.
Они пошли кругом.
— Надо же, — недовольно произнес Бацке. — Отсюда шкафов не видно, но я тебе скажу, здорово получилось. А еще директор купил себе старинную мебель, носился с ней как дурак с писаной торбой. «Зайдите как-нибудь ко мне, Бацке, — говорит он мне. — Взгляните-ка, что за старье я купил, сможете отремонтировать?» — И, глубоко вздохнув, Бацке продолжал: — А я мог починить все что угодно: испорченную мозаику, всякую рухлядь — я все чинил, и как чинил!
— Ну и что? — с неприязнью спросил Куфальт. — Ты ведь всегда можешь туда вернуться, раз там было так хорошо. Они тебя бесплатно привезут с Давидсвахе, а нам из-за этого не стоило столько денег на дорогу тратить.
— Ах вот как? — произнес Бацке, зло посмотрев на Куфальта. — Ты так считаешь? Да? Ты просто дурак, Куфальт, вот что я тебе скажу!
Сказав это, Бацке повернулся и быстро зашагал прочь. Обошел тюрьму раз, другой, а Куфальт молча семенил рядом, дрожа при мысли, что лишился милости столь могучего покровителя.
— Делай что хочешь, — внезапно произнес Бацке. — У меня на сегодня больше нет никаких планов. Пойду-ка я домой.
— И я, — подхватил Куфальт, — я тоже.
Так они и шли весь долгий путь вместе, и Бацке не брюзжал всю дорогу, нет, они вели вполне пристойную беседу. У них было, что вспомнить, и можно было всласть посмеяться над всеми проделками и над болванами, которых удалось провести: над охранниками и арестантами.