Кто на свете всех смешнее?
Шрифт:
Вывод: полевые кирпичи живут стаями и человека не боятся.
На следующий день пораньше – еще насекомые спали – пошел в лес, в глушь, где нога человека не ступала. Только ступил, только газету на пенек постелил, по носу что-то чирк. Пыльца с цветка?.. Паутинка?.. Птичка какнула? Нет. Смотрю – в ногах ничего не было, теперь во-от такой метеорит лежит... типа кирпич.
Хорошо, я перед этим отвлекся на мгновение. Мышь пискнула. Она: «Пи», – а мне показалось, что кто-то спросил: «Толя, ты чего сюда пришел? Здесь же не библиотека». Померещилось так. Поворачиваюсь к пеньку,
Вывод: сперва прочитай газету, потом подстилай.
На следующий день начал отпускать бороду, усы и бакенбарды. В другой район переехал... в центр. Через неделю вышел на улицу – реклама в центре! Краски такие! Ни слова по-русски!.. Я рот разинул – и тут между бровей БЭМС!.. Не отгадаешь что... Кирпич!
Вывод: учи языки! Что читать рекламу, если ни одной буквы не знаешь?
На следующий день иду, голову опустил – рекламу не вижу, меня никто не видит. Иду и иду себе спокойно. И с разгона башкой о столб. На столбе щит: «Их разыскивает милиция». И там один с бородой, с усами и с бакенбардами. Десять судимостей, двадцать грабежей, тридцать убийств. Его свои хотят поскорее прикончить.
Вывод: если решился биться головой об столб, бороду отпускать не обязательно.
На следующий день всё сбрил, подстригся наголо, только вокруг лысины полоску оставил и сделал, чтобы дыбом стояла. Домой пришел – жена спит. Лег рядом. Она проснулась... рот разинула, говорит:
– Кто вы?.. Я буду защищаться, а то скоро муж придет. – И тянет руки ко мне.
Я как заору:
– Кто-нибудь, помогите!
Соседи прибежали. А они нам должны, то есть не узнают меня. Выкинули из постели и из дома.
Вывод простой: не всем соседям давай в долг.
На следующий день постригся нормально, но от передряг сильно поседел, стал похож на одного писателя. Кирпичи мимо головы перестали летать – кому писатели нужны? Но замучился автографы давать.
Вывод: сейчас время такое – хочешь выжить, рот особенно не разевай и знай в лицо известных писателей, хороших артистов, прогрессивных банкиров и всех без исключения КРУПНЫХ БАНДИТОВ.
Расчет
Рассказ о том, как сошлись один наглый мужчина и одна очень простая, очень доверчивая женщина.
Жила-была на свете одна очень доверчивая женщина. Она была красавица – глаз не отвести! По улице идет – если люки открыты, двое-трое мужчин там обязательно – заглядываются.
Жила она, жила... ни с кем, а потом сошлась с одним мужчиной. Обычный мужчина... Страшноватый немного. Но не очень. Хромает на одну ногу. Не на две же! Лысый... Косой, а так... Ноги кривые, а так... Ноги кривые – для мужчины не страшно. Как еще сказать?.. Вот по улице он идет – если люки открыты, две-три женщины там, конечно, – видят его, шарахаются. Короче, обычный мужчина.
В общем, сошлись они, живут
Она еще готовит – пальцы оближешь. Ой, она готовит! Он ест – хрюкает от радости. Короче, она готовит как богиня, он ест как свинья. Пьет как лошадь, закусывает как крокодил. Даже врачи ему говорили: «Хватит жрать-то!»
Главное – не в коня корм. Ест, ест, а тощий. Пузо как пузырь болтается между ног. Его на пляже можно было показывать за деньги. Она не стала что-то, простая такая.
Ну вот, сошлись они и живут. Как-то она все-таки сказала ему:
– Может, нам расписаться?
А не посмотрела – он как раз чай заваривал. Весь кипяток себе на пузо. Как начал орать:
– Хотел жениться, теперь не женюсь! Хотел жениться, теперь не женюсь!
А расчет у него такой: теперь она отстанет. Наглость у него прямо изо всех дыр. Она отстала, у нее расчет: он обварился, еще ему и расписывайся – перебор будет.
Ну, сошлись они, живут. Она еще обшивала его, мастерица редкая. Он одет всегда был с иголочки, не заметно было, что урод.
Еще она только один раз – когда чай уже попили – сказала:
– Может, нам все-таки расписаться?
А не посмотрела – он по жадности после чая еще себе тарелку жирных щей наливал.
Ну, в Склифосовского его, в отдел ожогов, она еще ему кожу свою отдала.
С тех пор она забыла про «расписаться», молчит. Расчет какой? «Что-то лучше, чем ничего». А ему что не жить с ней? Он постоянно болеет – то переел, то переспал, то перепил. Она с утра до ночи возле него вьется: выпить, закусить, остудить, подогреть... то массаж, то клизма, то еще что-нибудь. Ей болеть некогда.
Ну, сошлись они и живут. И вот она как-то раз ни с того ни с сего все-таки заболела. А жили у нее. Он сразу засобирался к себе, чтобы не ухаживать. Такой расчет был у гаденыша наглого.
А она ему – простота-то хуже воровства – говорит:
– По дороге проверь мой билет лотерейный.
Он проверил – выигрыш на миллион, что ли... Может, на миллиард. А у него свой билет был – пустой, мимо денег. Он ей свой отдал – дескать, ты ничего не выиграла, а ее билет прикарманил и удалился.
Ну и всё. Такая вот грустная история про наглого пройдоху и простую, доверчивую женщину, про то, что у них разные были расчеты.
А-а! Еще вот что. Приходит он деньги-то получать по билету, его под руки и в милицию.
– Где взяли билет?
– Купил.
– У кого?
– В сбербанке.
– А у нас заявление от такой-то, что билет украден. А что билет ее, а не чей-то, заверено заранее нотариусом.
Он растерялся:
– Что это значит – «заверено заранее»?
– Это значит лет шесть-семь в колонии общего режима.
Он тут же пришел в себя, кричит:
– Так это моя жена!
– Да вы что?! Ну надо же! Во как бывает! В таком случае извините... А где свидетельство о браке?