Кто на свете всех смешнее?
Шрифт:
– Нет. Я должен следить за политической борьбой.
Он завял сразу.
– У нас, – говорит, – можно, конечно, посмотреть, как волки добычу делят, я места знаю. Но чтобы политическая борьба... этого в дикой природе нет.
Я говорю:
– А иногда еще хочется загудеть, понюхать что-нибудь, чтобы море по колено. А у вас что нюхать?
Он:
– Как что? А ложный мухомор! Лизнешь – и на седьмом небе. В себя приходишь – кругом деревья, вырванные с корнем, зверье раны зализывает. Ну и сам, конечно... Где голова, где что – не сразу находишь. Я места знаю.
Я
– Не могу! Не уговаривай... Телевизора здесь нет. Как без телевизора?.. Я люблю в «Мире животных».
Он говорит:
– А ты где?
Я говорю:
– А порнография? Я привык.
Он руками замахал, заозирался, шепчет:
– Здесь под каждым кустом, под каждым листом такое творится! Я места знаю.
Я говорю:
– А фильмы ужасов? Я без них не засну.
Он говорит:
– Зимой ткнешь палкой в берлогу с медведем – потом со страху сам заснешь до весны. Оставайся, я места знаю.
Я говорю:
– Не могу. Не уговаривай.
Он видит: я ни в какую, вывел меня на дорогу, перекрестил три раза и исчез.
Кому ни расскажу, все говорят:
– Ну, дикий человек! Ну, долдон! Надо было оставаться. Он же места знает.
Зло и гений
Говорят, зло и гений несовместимы. Пушкин, что ли, сказал. Не знаю, я не уверен.
Василий Репкин – злодей, каких мало, потомственный рецидивист. Род – древнее некуда. В грамотах Василия Темного упоминается Карп Репа, тать и фальшивомонетчик. Четвертован.
В опричнину при попытке ограбления Московского Кремля отличился Данила Репей. Удушен. Известный в истории Гришка Отрепьев из их же числа. В смутное время 1917 года Иван Репкин по подложному мандату намеревался вывезти сокровища Кремля. Расстрелян на месте преступления. Чекатил Репкин десять лет не вылезал из Кремля – всё их что-то в Кремль тянет! – служил при Ельцине, из их же семейки, в смысле из Репкиных, сейчас на заслуженном отдыхе, неприкасаем.
Василий – не самый удачливый из нового помета рецидивистов, но все же яхта своя, «БМВ», два коттеджа. Бедно жил, но достойно.
К искусствам у Репкиных никаких наклонностей не было ни у кого без исключения. Ни слуха, ни голоса – ни у кого. Пить, громить, грабить, безобразничать – это у всех.
Четыре года назад Василий женился по взаимной любви на Нине. Нина не из древней семьи, но хорошей, работящей. Сколько она себя помнит, с детства работала наркокурьером.
Ну и вот! Долго ли, коротко ли, три года пролетело – детей им Бог не дает.
Что ты будешь делать?! Уж они и так, и эдак – а не дает, и всё тут. Василий стал нервничать и в одном деле засветился, пришлось ему сесть на дно в мастерской известного на всю Европу художника. Никогда он в руке ничего, кроме кастета и стакана, не держал, а тут кисть. Он раз мазнул, два – и чудо! Талант невиданный, неслыханный.
Сперва рисовал только пейзажи. Солнечные поляны не удавались, но сумерки, ночь! Какой там Куинджи! Пейзажи, понятно, больше походили на места тайных захоронений, но были прелесть как хороши.
Из городских пейзажей отлично получались
Взялся он за портреты – и опять успех. Сперва никто себя не узнавал, путались у портретов, когда узнавали – всех воротило. Но потом он руку набил, и стали узнавать.
Глаза не получались!.. Особенно открытые. В гробу с закрытыми все лежали как живые, а открытыми все смотрели как с того света.
Василий не сдавался, рисовал. По памяти сделал несколько портретов своих друзей, соседей, известных государственных деятелей, реформаторов. И несколько работ было приобретено Интерполом.
Короче, увлекся он живописью. В работе сбои пошли: три раза забывал сделать контрольный выстрел, люди выживали, а это уже не просто беда, тут жареным пахло.
Однажды залюбовался закатом, выстрелил с запозданием на час – убил не того, кого надо. Ему раз замечание, два – он знай себе рисует. Ну и покатился по наклонной, остался без работы. Яхту продал, коттеджи – всё. Сидит рисует. Нина ушла от него. Как раз он только-только закончил большую картину «Заседание Госдумы» с паханами вместо депутатов, она и ушла.
И вот обнищал вконец, рисует афиши при каких-то двух кинотеатрах. Что хочу заметить мимоходом. Может, это и не связано с Василием напрямую, но... Михалков, между прочим, тоже заметил – народ в кинотеатры пошел.
Теперь смотрите, какая удивительная история! Жена Василия, Нина, попалась с тремя килограммами героина на каком-то полустанке. Отдала два правоохранительным органам и сбежала, но тоже пришлось ей сесть на дно у одного всемирно известного скульптора. Прямо Бог их вел!
Стала от нечего делать лепить из глины свистульки. Домработница скульптора, хоть и редко была трезвой, носила их на рынок. И на них спрос возник огромный. Дети сперва пугались до икоты, а сейчас не оторвешь их.
Известно, что искусство развивается от низкого к высокому. После свистулек Нина начала лепить солонки. Прочитала историю мирового искусства, свела татуировки с бедер и грудей. И не хочу больше мучить вас ожиданием – действительно снова сошлась с Василием.
Выводы сами делайте, напоследок скажу только, что прошло вот еще четыре года, у них трое детей, рожицы у всех смышленые, разбойные.
Денег нету, бьются как рыба об лед, оба – члены Союза художников, стало быть, выпивают, когда есть возможность... и когда нету.
Но бодрые, улыбаются чему-то. Василий, правда, стал нахмуриваться последнее время – детей жалко. Всё думает, где бы денег достать.
И тут напротив их дома банк построили. Василий в окно как-то посмотрел, сказал, что банк плохо охраняется. Но Нина спокойна, думает, что зло и гений несовместимы.
А я с тех пор, как у нас банков стало больше, чем художников, что-то не уверен, что несовместимы. Может, Пушкин сказал сгоряча, не про наше время.
Этюды