Кто похитил полдубленки?
Шрифт:
Следующая запись принадлежала перу, точнее, перьям (в буквальном смысле, если они писали собственными перьями) двух ястребов: Тетеревятника и Перепелятника:
Тот, кто вашу харчевню курирует, Явно нас, ястребов, игнорирует.Сову очень возмутило слово «харчевня».
— Слыхали, как заведение-то наше обзывают? Да и прочие слова, небось, ругательные — мудрёные все какие-то, ничего не понять.
< image l:href="#"/>Гепарду же, напротив, всё было предельно ясно. Он объяснил Сове, что «игнорировать значит умышленно не
Удильщика, конечно, заинтересовал отзыв «одноклассника», то есть представителя одного с ним класса рыб.
— Взгляните-ка, — показал он его всем по очереди, начиная, естественно, со своего любимого председателя, — вот автограф, за которым так и видится хищный оскал!
Текст гласил:
Спасибо за «шикарное» меню. Я рацион свой им не заменю!Под отзывом вместо подписи был оттиск зубов — явно акульих.
Еще одна подпись, прочитанная вслух Стрекозой, звучала так:
Меню листали мы со смехом и слезами… Благодарим покорно — ешьте сами!Запись эта была не то чтобы анонимной — подпись стояла, но какая-то расплывчатая:
«Группа возмущенных зоофагов».
Гепарду, как наиболее эрудированному из коапповцев, снова пришлось объяснять, и на этот раз не только Сове, что зоофаги — это те, кто питается животной пищей — в отличие от фитофагов, предпочитающих пищу растительную.
Кашалот немедленно воспользовался услышанными научными терминами, чтобы сформулировать для своих сотрудников ближайшие цели их работы на научной основе.
— Все мы, работники нашего кафе, от директора до посудомоек… — начал он, но Стрекоза напомнила, что посудомоек в кафе нет, их не включили даже в штатное расписание:
— Мы ведь рассчитывали, милый Кашалот, что мыть посуду не потребуется, потому что посетители вылижут ее до блеска.
— Гости-вегетарианцы так и делают, — сообщил Рак. — Ну а хищники, как вы уже знаете, ничего не заказали.
— Так вот, все мы, от директора кафе до официанток, — начал снова Кашалот, — кровно заинтересованы в том, чтобы подобные записи — он потряс «Книгой отзывов яр и предложений» — остались лишь достоянием коапповской истории, которая, как известно, состоит не только из светлых страниц. А этого можно добиться единственным способом: трансформировать отпетых зоофагов в убежденных фитофагов! Такова наша первоочередная задача на текущий период, — задача, не скрою, архисложная!
Гепард, выразив искреннее восхищение ясностью и точностью формулировки и даже поаплодировав ей, счел полезным закрепить основную мысль в памяти слушателей с помощью тут же сочиненной песенки, которую он исполнил — опять-таки для лучшей запоминаемости — на известный «лагерный» мотив:
Задачка для волшебников и магов — Чтоб зоофаги, посетив кафе, Мгновенно превратились в фитофагов И, закусив, нам не сказали «фе»…Однако Удильщик, дослушав песенку, твердо заявил, что мгновенно не получится, ибо такое и магам не под силу! Для вящей убедительности он предложил коапповцам-зоофагам вообразить, что они сами внезапно,
Отказаться от этого тяжкого испытания никто не решился из-за боязни быть обвиненным в малодушии.
Гепард пусть и с величайшим трудом, но всё же заставил себя нарисовать в воображении жуткую картину: вместо эскалопа из антилопы и прочих вкусных вещей он ест, превозмогая отвращение, рагу из овощей. Его передернуло…
Сова стала мысленно глотать вместо мыши кашу, а вместо жирной полевки — постную похлебку. По страдальческому выражению ее лица было видно, чего это ей стоило…
Стрекоза представила, как вместо мух жует мох, и несказанно удивилась, что замена одной-единственной буквы делает полноценную пищу совершенно несъедобной…
Птице-Секретарю очень явственно привидилось, как совсем рядом, на расстоянии вытянутой лапки застыли, словно дразнясь, аппетитные пресмыкающиеся — ящерица и змея. Секретарь КОАППа уже изготовилась схватить правой лапкой одну, а левой другую, как вдруг некий трубный глас прогремел повелительно откуда-то сверху:
Ящериц и змей Трогать ты не смей!Она в ужасе отпрянула — и наткнулась на куст, который, изогнув ветви, стал настойчиво совать ей в клюв какие-то зеленые стручки. «Коапп!» — жалобно крикнула птица-Секретарь, но никто её не услышал, — все были поглощены своими переживаниями. В том числе и председатель…
Кашалот внутренним взором как бы увидел себя со стороны. Вот он нырнул на двухкилометровую глубину и в царящем там вечном мраке нащупал лучом своего ультразвукового гидролокатора что-то длинное, круглое, змеящееся по дну и очень похожее на щупальце гигантского кальмара. Но он знает, что это не щупальце и даже не подводный кабель, который иные его сородичи принимают порой за вожделенное щупальце — с роковыми для себя последствиями; ему известно, что это громадная макаронина или спагетти, которую Кашалот во что бы то ни стало обязан скушать, дабы подать пример всем другим зоофагам. И он хватает ее и начинает заглатывать, а эта проклятая спагеттина какая-то бесконечная, она всё не кончается, и Кашалот трясет ее, желая разорвать, и запутывается в ней, и не может всплыть на поверхность, чтобы вдохнуть новую порцию воздуха… Очнувшись, председатель замотал головой, стряхивая наваждение.
А как же сам инициатор этого жестокого эксперимента? Удильщик испытал не менее сильное потрясение. Ему пригрезилось, что он в своей глубинке закинул по обыкновению подальше удочку с фонариком на конце, а когда почувствовал, что кто-то плывет к световой приманке, стал подтягивать ее всё ближе к пасти. Приблизившееся почти вплотную и тянущееся к свету существо — то ли рыба, то ли креветка, в кромешной тьме не разобрать, а свет фонарика слишком слаб, чтобы разглядеть подробности. Для креветки, пожалуй, добыча великовата — возможно, это лангуст… Объект ловли вдвое больше Удильщика, но это его не смущает, ибо желудок у него — понятие растяжимое, как и глотка с пищеводом. И вот он делает молниеносный бросок — и добыча уже в его пасти… И вдруг он почувствовал, что у существа какой-то непривычный и притом отвратительный вкус! Однако выплюнуть его невозможно, поскольку зубы Удильщика направлены так, что назад добыче ходу нет — только вперед, в желудок. А в довершение всего проглоченное существо неожиданно начинает петь ужасно противным голосом и с явной издёвкой: