Кто похитил полдубленки?
Шрифт:
— Заказать столик или банкетную лужайку можно лично либо по телефону: коммутатор КОАППа, добавочный семь-сорок.
Прозвучал популярный танец «Семь-сорок», — видимо, для того, чтобы этот номер лучше запомнился, — и под его звуки оба голоса сказали в унисон:
— Приятного аппетита!
— С удовольствием присоединяюсь к этому пожеланию! — вторил радиоголосам Гепард и повернулся к Кашалоту: — Теперь, наш красноречивейший из председателей,
— Она стала излишней, — отвечал председатель, — к сказанному по радио мне добавить нечего.
— Тогда давайте споём для наших гостей, — предложил Удильщик. — Я тут набросал песенку — надеюсь, она прибавит им аппетита…
Он роздал текст и ноты, и все коапповцы, включая Кашалота, запели, а Удильщик дирижировал удочкой:
Все, кто живёт в лесах, полях, болотах, В пустыне, в тундре, в глубине морей, Услышав про кафе «У Кашалота», Мечтают посетить его скорей… За столиками нашими из пней Они сидеть готовы много дней И поглощать десятки раз на дню Все блюда нашего обширного меню!Сидевшие за столиками зааплодировали.
Гепард сбегал к птице-Секретарю — ему не терпелось узнать, заказывают ли столики. У птицы-Секретаря непрерывно звонил телефон — очевидно, радиореклама сделала свое дело. Не отрываясь от трубки, секретарь КОАППа указала Гепарду на толстый журнал, где она фиксировала заказы. Гепард глянул, ахнул и побежал обратно к коллегам с приятной вестью: кафе только-только открылось, а в него уже не так-то просто попасть — столики заказаны на месяц вперед!
Все, кроме Совы, стали выражать по этому поводу вполне естественную радость. Сова же молвила задумчиво:
— Так-то оно так, да только… — и замолкла.
— Что «только», уважаемая Сова? — подбодрил ее заинтригованный Кашалот. — Договаривайте, не смущайтесь.
Сова кивнула и досказала свою оборванную на полуслове реплику:
— …Только иной не чает, как попасть, да не кладет ни крошки в пасть.
На вопрос, высказывает ли она общие соображения или имеет в виду кого-нибудь конкретно, Сова протянула крыло:
— Да хошь бы во-он того посетителя.
Все взглянули в указанном Совой направлении и увидели Белого Медведя. За столиком он был один. Вальяжно развалившись на сидении, гость из Арктики водил лапой по меню и о чем-то спрашивал Стрекозу, которая неподвижно зависла над столиком с маленьким блокнотиком в лапках, очевидно, ожидая, когда посетитель сделает заказ. Она что-то вежливо ему отвечала, но вид у нее был унылый…
— Я давно уж приметила: Мартышка, почитай, без малого
— Зато как разительно отличается стиль обслуживания в нашем кафе от порядков, принятых в большинстве общепитовских точек у людей! — гордо заявил Удильщик. — Там гости ждут до одурения, пока у них соизволят принять заказ, а у нас с ангельским терпением заказа ждет официантка!
Ангел в облике Стрекозы вдруг сорвался с места и стремительно полетел к председательскому, а теперь и директорскому пню. Ещё издали Стрекоза прокричала, едва не плача:
— Милый Кашалот, я больше не могу — этот косолапый мучитель доведет меня до истерики!
— А в чем дело, Стрекоза? Только сначала успокойтесь…
Председатель КОАППа, заранее готовясь к посту директора кафе, хорошо изучил обязанности занимающего эту многотрудную должность. Главная из них, как он выяснил, состояла в том, чтобы разрешать к обоюдному удовольствию конфликты между официантами и посетителями — в тех случаях, конечно, когда это не удается сделать метрдотелю. В данном случае он решил сразу заняться этим сам, так как метрдотель, — в этой должности пребывал Рак, — был очень занят: он ползал от столика к столику и по просьбе сидящих за ними гостей вручал им для очередной записи «Книгу отзывов и предложений». Спрос на нее, надо заметить, был большой…
— Ну что, успокоились? — обратился к Стрекозе Кашалот, дав ей на это некоторое время. Сам он сохранял приличествующую директору невозмутимость.
— Успокоиться?! — голос её дрожал. — Легко сказать! Я его обслужила по высшему разряду: встретила у входа, проводила к столику, усадила, вручила меню, подождала, пока он прочтет… «Что желаете заказать?» — спрашиваю. — «Тюленью вырезку по-арктически. Ничего, что ее нет в меню?»
— А вы предупредили его, — поинтересовался Гепард, — что в нашем кафе только растительные и молочные блюда… ну, ещё мёд?
— Разумеется, предупредила и тактично объяснила причину.
— Ему еще нужно что-то объяснять! — возмутился Удильщик.
— Сам должон понимать, чай, не слепой, — поддержала его Сова. — Таблички-то у нас всюду развешаны…
Здесь необходимо, прервав Сову, дать небольшое разъяснение. Когда коапповцы водрузили у входа на свою поляну уникальную, единственную в своем роде вывеску, на которой ни словом не упоминалось о КОАППе, зато красовался пламенный призыв «Люби меня, как я тебя!», они сочли излишними установленные повсеместно на поляне, в лесу и в озере таблички, запрещающие на коапповской территории кусать и съедать друг друга. Однако вскоре Мартышка сообразила, что многие посетители вполне могут воспринять призыв любить ближнего совсем не в том смысле, какой вкладывали в него коапповцы — ведь понятие «любовь» исключительно многопланово и необъятно, оно допускает множество толкований…
Чтобы наглядно показать Кашалоту, насколько обоснованы ее опасения, Мартышка задала ему провокационный вопрос: любит ли он кальмаров.
— Обожаю! — был ответ.
После чего председатель сам имел мужество признать, что поторопился с распоряжением убрать таблички — в них запрет на съедение ближнего выражен прямо и недвусмысленно. Таблички вернулись на прежние места…
Теперь можно вернуться к прерванной реплике Совы:
— Растолковала ты ему, стало быть, причину, — обратилась она к Стрекозе, — а он что?