Кто-то смеется
Шрифт:
Миссис Редфорд подкатила к террасе на розовом «ягуаре», и Билл, швейцар, бросился со всех ног открывать дверцу. Она вышла из машины, опираясь на его руку и озабоченно огляделась по сторонам.
— Мистер Кенвуд дома? — спросила она, не глядя на Билла.
— Нет, мэм. Он еще не появлялся.
Она хотела спросить что-то еще, но передумала и стала подниматься по пологой лестнице на террасу.
Это была худосочная молодящаяся особа далеко за средние года. Над ее стройной фигурой,
— Юджин! — позвала она, едва переступив порог террасы. — Мама привезла тебе коричный ликер и яблочный пирог. Ау, Джинни, спускайся из своей башни.
Миссис Редфорд сняла перчатки и со злостью швырнула их на белый кожаный диван. Потом сорвала с головы шляпу и бросила ее на стол.
Откуда-то из глубины дома появился хмурый заспанный молодой человек в шортах и полосатой майке. Он был высок и угловат, как подросток, хотя на вид ему можно было дать лет двадцать пять, если не больше.
— Ты где-то была, мама?
— Боже мой, Джинни, мы должны были вместе поехать к профессору Шлобски, но ты, как всегда, проспал. Пришлось мне отправиться туда одной и выслушивать дурацкие рассуждения этого вертлявого гомика.
— Мама! — укоризненно воскликнул Юджин.
— Ах, прости, Джинни, я совсем забыла. — Она изобразила на своем лице невинную улыбку. — Скажем так: этого старого импотента.
— Он был замечательным портретистом, мама, — сказал Юджин.
— Ох уж это мне прошедшее время! Я привыкла ценить человека за те достоинства, которыми он обладает в данный момент. — Миссис Редфорд с тщательно вымуштрованной грацией опустилась в шезлонг и достала сигарету. Юджин нагнулся и щелкнул зажигалкой.
— Мой отец тоже был хорошим портретистом. Время так беспощадно к людям, мама.
— Что ты хочешь этим сказать? Я тоже живу в том же времени, но, как мне кажется, сохранила и красоту, и ясность ума.
— Но тебе уже не двадцать лет, мама, — тихо сказал Юджин и повернулся, чтоб идти.
— Не уходи! — Окрик миссис Редфорд прозвучал властно, и Юджин замер на месте. Она бросила недокуренную сигарету на пол и вскочила с шезлонга. — Отвечай: ты снова болтался в этом вонючем притоне гомиков и трансвеститов?
— Я много раз говорил тебе, мама: тебя это не касается. Я никогда не вмешивался в твои отношения с любовниками.
— Я живу здоровой, полнокровной жизнью, Джинни. Меня любили и продолжают любить настоящие мужчины. Ты же липнешь ко всяким извращенцам и прочим уродцам. Я была бы очень рада, заведи ты интрижку с какой-нибудь здоровой девчонкой из приличной семьи, и никогда бы не стала вмешиваться в ваши отношения.
— Оставим этот разговор, мама, — примирительным тоном сказал Юджин.
— Нет! — Голос миссис Редфорд звучал на истеричной ноте. — Я не могу наблюдать, как моего единственного милого
— Не надо громких слов, мама. Каждый человек волен жить так, как ему хочется. Тем более, я никому не делаю зла.
— Ты делаешь зло себе! — Она подскочила к сыну и, взяв в обе руки его лицо, поцеловала в подбородок, потом в губы. — Мой милый мальчик! Кроме тебя, у меня нет никого на всем белом свете.
— У тебя есть Ронни. — Юджин слегка отстранился. — Он настоящий мужчина, а не уродец и извращенец, как ты называешь моих друзей.
— Ты всегда ревновал меня к моим приятелям! Ты мне попросту завидовал!
— В какой-то мере ты права, мама. Среди мужчин, с которыми ты спала, попадались интересные и неглупые люди. Меня влечет к одаренным и ярким натурам.
— Ронни говорит, ты завиваешь волосы и подкрашиваешь глаза, чтоб соблазнить его. — Миссис Редфорд не спускала глаз с лица сына. — Кое-кто из твоих друзей, говорит Ронни, открыто приставал к нему на последней вечеринке.
— Ронни выпил лишнего, и у него разыгралось воображение. — Похоже, Юджин слегка смутился. — Мама, я должен закончить этот портрет до вечера. Разреши мне подняться к себе.
— Ах, какие пустяки! — Она игриво похлопала сына по щеке. — Давай лучше присядем и выпьем по рюмочке твоего любимого ликера. Нам с тобой не так уж и часто случается побыть вдвоем.
Юджин покорно сел за столик. Лакей принес две рюмки, фрукты, открыл бутылку.
— Профессор Шлобски пообещал выступить на открытии салона. Ему нравится твоя манера, только он считает, что тебе не хватает темперамента.
Юджин вздохнул и откинулся на спинку дивана.
— Мой мальчик, это потому, что ты голубой. — Миссис Редфорд протянула руку и попыталась дотронуться до плеча сына, но он успел отодвинуться. — Тебе нужно срочно влюбиться, Джинни. Ну, хотя бы для начала в какую-нибудь симпатичную мулатку. Эти девчонки со стройными щиколотками и острыми высокими грудками умеют завести любого мужчину, если он еще не старый пень.
— Мне не нравится с женщинами, мама.
— Почему?
— Они все очень развратные и пошлые. Даже совсем юные школьницы.
Миссис Редфорд деланно рассмеялась.
— Мой мальчик, просто они привыкли получать от занятий сексом удовольствия по максимуму.
— Они не знают, что такое любовь, мама.
— Это и есть любовь, Джинни. Два тела сливаются в оргазме. Разве этого мало?
— Мало. В любви должно преобладать духовное начало. Если бы я повстречал девушку, умную и чистую душой, я бы, наверное, не прошел мимо. Но уже поздно говорить об этом, мама. Чистая девушка никогда не сможет меня полюбить, ну а другие меня не интересуют.