Кто укокошил натурщика? (сборник)
Шрифт:
(Автор почему-то уверен, что ты не сноб, обезображенный солидностью, а человек снисходительный и потому простишь ему эту фамильярность, это панибратство, это бесцеремонное тыканье. Обычно автор к незнакомым людям деликатно обращается на «вы». Но местоимение «вы» может означать как индивида, так и целый коллектив, внося неопределённость и путаницу. Поэтому в данном конкретном случае автор, хоть и не является близким знакомым Читателя, просто вынужден употреблять местоимение «ты»).
Перефразирую великого Гоголя: припряжём Читателя. Таким образом, дорогой Читатель, ты волей автора становишься, так сказать, свежеиспечённым литературным персонажем.
Итак, на период чтения этого опуса тебе придётся стать харьковчанином
Твоё имя я называть не буду, ибо ты его и без меня прекрасно знаешь (а если подзабыл – загляни в свой паспорт); и внешность твою описывать я не буду, ибо ты и без меня знаешь, как выглядишь (а если подзабыл – посмотри в зеркало). Если же ты не Читатель, а Читательница, то на время тебе придётся поменять пол и побыть Читателем (мужскую внешность и мужское имя, если хочешь, придумай себе сама). По-моему, женщина, воображающая себя мужчиной, более естественна, нежели мужчина, воображающий себя женщиной; ну да, есть мужчины, воображающие себя женщинами, – так называемые трансвеститы, – но я не хочу толкать Читателя на этот путь.
Итак, главный герой этого рассказа – ты; место действия – город Харьков; время действия – февраль 2005 года. Поскольку этот рассказ автор пишет в 2004 году и поскольку он (не год, а автор) не является ни Нострадамусом, ни Вангой, то описание февральской погоды может не соответствовать той, что действительно будет в ближайшем феврале.
Конечно, в фантастическом рассказе автор мог бы перенести тебя в какую-нибудь нереальную страну, или на другую планету, или в другие измерения, или… но Харьков автору как-то ближе, да и эпиграф подходящий имеется. Конечно, в фантастическом рассказе автор мог бы перенести тебя в далёкое прошлое, например в средневековье, когда якобы кишмя кишели рыцари и колдуны, или в далёкое будущее, когда будут кишмя кишеть космопроходцы и роботы… но 2005 год автору опять таки как-то ближе.
Короче, хочешь ты того или не хочешь, бесценный Читатель, но автор тебя бесцеремонно хватает и переносит в Харьков, в февраль 2005-го года…
– Пли!
Белое ядро, мелькнув в воздухе, разбивается о твоё плечо, освежая лицо морозной пудрой.
– Ах, так! Ну, держись! – со смехом грозишь ты, зачерпнув ладонями сочный хрустящий снег, и быстрыми движениями кистей рук превращаешь его в белое ядро же. – Получай, фашист, гранату!
Рука как катапульта запускает ядро в прекрасного агрессора, каковым в этом снежном бою выступает не упомянутый абстрактный фашист, а твоя Любимая Женщина. Она, смеясь, грациозно уворачивается от «гранаты», и снежок молниеносно преобразовывается в белую кляксу на бетонной плите.
(Автор не называет имя твоей Любимой Женщины и не описывает её внешность, бесценный Читатель, ибо если у тебя есть Любимая Женщина, то ты лучше автора знаешь, как её зовут и как она выглядит; а если таковой у тебя сейчас нет, то вообрази на свой вкус).
Декабрь 2004-го и январь 2005-го были тёплыми и слякотными, а вот февраль порадовал морозцем и снежком. Красивый снегопад манил выйти из тёплого уюта жилья на свежий воздух улиц (впрочем, в большом городе – а Харьков, как-никак, входит в двадцатку, или даже пятнадцатку, наибольших городов Европы – понятие «свежий воздух» является относительным: воздух бывает по-настоящему свежим вдали от крупных городов).
В этот снежный тихий вечер вы с Любимой Женщиной выбрались на концерт (не уточняю – какой именно; сообрази сам, бесценный Читатель; ты же лучше автора знаешь ваши с Любимой Женщиной музыкальные предпочтения), и вот теперь, возвращаясь с концерта, устроили не Ледовое, как Александр Невский,
Так вы и оказались в малознакомом переулке возле забора, состоящего из бетонных плит, огораживающего то ли небольшой пустырь, то ли какую-то стройку; где, слепив белое ядро, твоя Любимая Женщина и сказала себе: «Пли!» Бетонный забор, освещенный фонарем и окнами дома напротив, размалёван яркими граффити – картинами и письменами – весьма недурственными в художественном отношении. Вот, например: колоритный небритый тип в ватнике, физиономия которого не блещет интеллектом, а блещет, так сказать, криминальными наклонностями; в руке сей урка почему-то держит «плечики» для одежды. Тут же написано и название этого произведения назаборной живописи; название чисто харьковское, иногороднему непонятное, особенно в отрыве от изображения:
РАКЛО С ТРЕМПЕЛЕМ
Снежок, от которого увернулась твоя Любимая Женщина, поразил этого «ракла с тремпелем» в пикантное место.
Снежный бой между тем продолжается. Воюющие стороны, осыпая друг друга белыми ядрами, идут на сближение и переходят в рукопашный контакт. Рукопашный и губопашный, если так можно сказать, – кутерьма в снегу заканчивается объятиями и поцелуями.
Разгорячённые снегометанием и нежностями вы продолжаете странствие вдоль забора, в коем скоро обнаруживается прореха – отсутствие одной плиты. Вы видите сквозь этот проём, красивый особнячок, обильно украшенный барельефами и скульптурками грифонов, драконов, единорогов и кентавров. Художественно выкованные – кажется, из чугуна – фонари по обе стороны от входа освещают резную деревянную дверь с вычурной бронзовой ручкой и распятую на двери вывеску с текстом:
А ниже, на приклеенной скотчем бумажке:
– Тю, шо-то я здесь этого домика не замечал, – говоришь ты. – Впрочем, я бывал здесь давно и редко – то ли не обращал внимания, то ли забыл.
– Эффектный домик, – замечает твоя Любимая Женщина. – А какой сегодня праздник?
Ты пожимаешь плечами. В советские времена 6 февраля вроде бы не был праздничным днём, а за годы «незалежности» появился ряд новых праздников, но дат их ты не помнишь; кроме собственно Дня Незалежности, да и то только в связи с тем, что он идёт сразу же за Днём Харькова, а забыть дату Дня Харькова довольно сложно хотя бы потому, что уже десятки лет оная дата является названием немаленькой улицы. А в православном календаре, кажется, каждый, или почти каждый день является более или менее праздничным; причём, как правило, на один день выпадает сразу несколько праздников. Но календарей, ни церковного, ни светского, у тебя под рукой нет. (А если бы были, замечает в скобках автор, ты бы тут же выяснил, что 6 февраля – это: день преподобной Ксении; а также блаженной Ксении Петербургской; а ещё святого Герасима Великопермского; а кроме того, мученика Иоанна Казанского; и к тому же мучеников Вавилы Сицилийского и его учеников Тимофея и Агапия; а также преподобного Македония; и, наконец, Перенесения мощей преподобного мученика Анастасия Персидского; и выяснив это, усомнился бы, что именно по этому поводу татуировщики решили обслуживать клиентов, как говорится, «на халяву».)