Кто услышит коноплянку?
Шрифт:
Наталья Михайловна о чем-то переспросила ее.
– Простите, Наташа. Что вы сказали?
– Я говорю: пойдемте к Бобровым. Вы почитаете телеграммы, заодно расшевелим Лизу, успокоим Иру.
– А удобно будет?
– В самый раз. Показались - и исчезли. Негоже так... Ира обрадовалась их визиту, но было видно, что она чем-то расстроена. Лиза спала, и женщины, стараясь двигаться как можно тише, прошли на кухню.
– Слушай, Ирэн, у тебя есть что выпить?
– неожиданно спросила Наталья хозяйку квартиры. Та даже растерялась:
–
– А то, что нам пришла пора расслабиться.
– Нет, если вы хотите...
– растерянная Ира полезла в холодильник.
– Что значит "если вы хотите"? Это и тебе, дорогая, надо. Посмотри на себя, одни глаза на лице остались. Софье Николаевне тоже расслабиться не помешает.
– Мне?
– пришло время удивляться Вороновой.
– Как говорил наш общий друг Киреев, дай ему Бог выздороветь, случайных встреч не бывает. Мы, трое, - встретились. Разве за это не стоит выпить? Во-вторых, хватит нам, Софья Николаевна, друг другу выкать. Правильно, Ира?
Ира пожала плечами:
– Как удобно Софье Николаевне.
– Ир, ты не смотри, что она крутая такая. Мы с ней пять дней бегали по Москве, то я ее к больным водила, то она меня с кем-то знакомила. Хороший она человек. Сегодня всплакнула даже. Пока Наталья говорила, Ира достала бутылку, соленые огурцы, быстро нарезала колбасы.
– Извините, обед мы съели, а ужин я еще не готовила.
– Ирочка, тебе ли извиняться? Ну что, девоньки, за дружбу? Они выпили.
– Давно я водки не пила. Витя ругаться будет, - первой нарушила молчание Ира.
– Не бери в голову. Мы ведь не железные, правда? Он у тебя классный мужик. Понимает, что современной женщине без расслабления не выжить.
– А я и не спорю. Честно скажу, нервы ни к черту стали.
– И никакая я не крутая, - подала голос Софья.
– Крутая, крутая, - не сдавалась Наталья.
– Не крутая. Вот дядя у меня - это да. Крут был. А зато отца моего весь Старгород уважал. Софья весь день ничего не ела. В голове после первой рюмки зашумело. Ей было просто и хорошо с этими женщинами, но хотелось, чтобы и они уважали ее, как она уважает их. Уважали не за машину, красивое лицо, одежду, связи, а за то, что есть у нее в душе. Но первая мысль, что пришла в голову, была об отце.
– Да, мне Михаил о нем рассказывал, - сказала Ира.
– Говорил, что они земляки.
– Девчат, это все хорошо, но между первой и второй перерывчик небольшой. Мой муж так любил говорить... Он тоже хороший был человек. Давайте, девочки, помянем наших близких. Помянули. И только тут Софья вспомнила:
– Ох, ненормальная я.
– А в чем дело, Соня?
– Я же на машине. Как теперь поеду?
– А зачем ехать?
– Голос Иры звучал теперь куда увереннее.
– Витя сегодня на шабашку в один подмосковный поселок поехал. На выходные. Места хватит. Я, правда, не знаю, может, тебя кто дома ждет?
– Нет, никто.
– Софья явно не ожидала такого предложения и растерялась.
– А это будет
– Конечно, удобно.
– Хорошо, я только сейчас домработнице позвоню...
– А говорит, не крутая, - подмигнула Наталья Ире.
– Михайловна, что ты к человеку пристала?
– Это я из зависти. Я тоже хочу остаться здесь ночевать.
– Здорово, - по-детски обрадовалась Ира.
– И с Лизой пообщаетесь, и мы наговоримся.
– А у меня тост, - вдруг сказала Софья.
– Есть еще водка?
– Есть, но если надо, мы еще сбегаем, - разливая, заметила Наталья.
– Ох, и заводная ты, - восхитилась Ира.
– Говорите... говори, Софья.
– Наташа, Ирочка. Вы очень хорошие. Если вы подружитесь со мной - я буду счастлива. Если вы позволите хоть немножко быть вам полезной, помогать вам, делить с вами горе и радость - это было бы честью для меня. Простите за сумбур, за громкие слова, но я действительно рада, что Бог меня свел с вами, с Лизой, Михаилом Киреевым. Раньше для меня жизнь была одним большим наслаждением. Вот ты, Наташа, сказала, что я крутая...
– Соня, солнышко, я пошутила...
– Нет, нет, ты все правильно сказала. Только это не крутость была, а глупость. Я на людей как на вещи смотрела. Красивые в одну сторону, некрасивые - в другую. А красивое чаще оказывалось пустым блеском. Как от стекляшки. Порхала я, одним словом, свет этот стекольный искала. Теперь понимаю: главное то, что в душе у человека.
– Правильно, Соня. Умница, - одобрили ее Ира и Наташа.
– Я знаю, это очень банальные слова, но они искренние. Теперь о самом главном. Там, в комнате, спит Лиза. Где-то идет по проселочным дорогам Михаил. Я знаю, каждый из них борется как может. Я хочу выпить за то, чтобы они поправились. Чтобы мы помогли им в их борьбе. Ира заплакала. Опустила голову Наталья. Затем встала и поцеловала Соню. И сказала почти одними губами:
– Ты - человек. Ира, вытирая слезы, тоже подошла и поцеловала Воронову. Все трое обнялись.
– Все-таки мы, русские, слишком сдержанны в проявлении своих чувств. Когда трезвые. Поэтому пить нам надо обязательно, - стараясь скрыть смущение, сказала Наталья. Она и Ира выпили свои рюмки, Соня осталась стоять, словно замерев.
– Сонечка, такой тост хороший, что ты не пьешь?
– спросила Ира.
– Можно я одно стихотворение прочитаю? Это будет как вторая часть тоста.
– Что ж ты нам не сказала? Ира, давай еще по маленькой.
– Не много ли?
– слабо запротестовала Боброва. Но Наталья, словно не услышав ее, разлила остатки бутылки по рюмкам.
– Вот, как раз.
Соня стала читать: Я пью за здоровье не многих,
Не многих, но верных друзей, Друзей неуклончиво строгих
В соблазнах изменчивых дней. Я пью за здоровье далеких,
Далеких, но милых друзей, Друзей, как и я, одиноких
Средь чуждых сердцам их людей. В мой кубок с вином льются слезы,
Но сладок и чист их поток, Так с алыми - черные розы