Кубанская конфедерация. Пенталогия
Шрифт:
– Вот оно, значит, как. – Майор был удивлён. – Плохи ваши дела, капитан.
– А то можно подумать, до твоего приезда мы этого не знали. Под царём Иваном остались Шахты, КаменскШахтинский, Донецк, Новошахтинск и Белая Калитва. Правда, Волгодонск ещё держится, но что там и как, никто не знает, гарнизон третий день молчит, то ли им конец пришёл, то ли все рации накрылись.
На некоторое время наступила тишина, видимо, офицеры думали, и вот Ерёменко спросил донца:
– Нефёдыч, а может, ну его, этого вашего царя. Переходи ко мне, будешь командиром роты. У нас всё же получше, чем у вас, что материально, что по подчинению властям. Давай.
–
– Как знаешь, капитан. Кстати, насчёт царя. Давно хотел спросить, как так случилось, что кругом строй республиканский, а у вас неофеодализм чистой воды?
– После Эпохи Хаоса все в растерянности были и хотели только одного, чтоб мир наступил. Дедушка нашего нынешнего царя, криминальный авторитет из Ростова, тогда первым сориентировался, объявил себя прямым потомком Рюриковичей, хотя наверняка очень слабо представлял себе, кто это такие. Банда у него была сильная, Ростов он под себя подмял, а для всех остальных, и в первую очередь для сельских жителей, у него имелась неплохая экономическая программа. В общем, даже если бы он себя новым мессией провозгласил, никто бы против не был. Главное, что пахан речи красивые и правильные толкал, силу за спиной имел и дал людям надежду. Так мы получили над собой Ивана Пятого, а за ним Шестого и Седьмого.
– Интересно, а что это сразу пятый номер у царя, а не первый?
– Так ведь Рюрикович вроде как, – усмехнулся Нефёдов, – а значит, продолжает династию. Помнишь такого русского царя по имени Иван Грозный?
– Чтото такое было, смутное и далёкое.
– Вот он и был Иваном Четвёртым.
– Это получается, что пахан криминальный виды на всю Россию имел? Вроде как наследник всей державы? – удивился наш майор.
– А то, чего на мелочи размениваться? Если строить империю, так реальную, а не в пределах одной области. У прежних царей планов было громадьё. – На некоторое время Нефёдов замолчал и потом сказал: – Всё, расходимся, вон, видишь, от города дорога запылила?
– Ага, наблюдаю такое дело.
– Полюбому это царские шавки мчатся вас выпроваживать. Бывай, Ерёма, и будь здрав. На людях ты меня не знаешь и я тебя впервые вижу.
– И тебе всего хорошего, Нефёдыч.
Раздался звук, как если бы две ладони схлестнулись в крепком рукопожатии, и офицеры отошли от машины, где я затихарился. Да, разговор у них презабавный состоялся, надо запомнить и намотать на подкорку мозга, может так случиться, что и пригодится.
Минут через пять я показался над бортом «Урала» и смог увидеть въезд на блокпост царских чиновников. Два свежевыкрашенных в нелепый жёлтый цвет «уазика» затормозили рядом с нашим комбатом, который стоял на середине дороги с видом хозяина. Выскочившие из машин люди, все как на подбор невысокие и юркие, начали чтото ему доказывать. Что там происходило, я не слышал, далековато было, но, судя по выражению лиц, чиновники негодовали, а Ерёменко только вежливо улыбался им в ответ. Наверное, прав был капитан Нефёдов, нам здесь не рады и чиновники приехали, чтобы выпроводить нашу роту. Наблюдая за бесплатным немым представлением, настоящей пантомимой, я поймал себя на том, что улыбаюсь, а всё происходящее выглядит очень смешно. Здоровяк майор в окружении карликов – прям Гулливер в стране какихто лилипутов. Забавно.
Однако бесплатный цирк быстро закончился, Ерёменко вернулся к нашим машинам, бойцы загрузились, и со спокойным сердцем мы направились обратно в Ростов. По дороге ничего экстраординарного или тревожного не случилось,
Глава 9
Кубанская Конфедерация. Ростов на Дону
24.05.2057
Коля, – Ерёменко нагнулся над чёрным провалом, зияющим на месте вывороченной нами двери, и окликнул нашего лучшего ротного минёра, – что там?
Внизу осыпался песок и кусочки цемента, отслаивающиеся от стен, и наружу выбрался грязный как чертёнок, весь в паутине и мусоре прапорщик Тукаев. Он откатился в сторону от провала на чистую свежую траву и выдохнул:
– Норма, командир. Там столько понаверчено было, что не сразу и фары прорубил, как ловушки работали, но от времени большая часть минной постановки сгнила, а остальное, что уцелело, поснимал.
– Что там, внутри?
– Подвал сухой, влаги нет. В два ряда ящики стоят самые разные, большинство по виду оружейные.
– Идти можно?
– Да, входи спокойно, командир.
Майор обернулся к нам, то бишь своим верным опричникам, и спросил:
– Ну что, пойдём посмотрим на древнее вооружение?
– Пошли, – кивнул мой командир группы. Остальные промолчали, но было ясно, что всем не терпится поглазеть на то, что более двадцати лет было спрятано в винных подвалах бывшего совхоза «Реконструктор».
– Мечник, вперёд! – Кивок в мою сторону.
– А чего сразу я?
– Ты самый молодой, и, если прапор не всё разминировал, тебя не так жалко как остальных, – усмехнулся наш добрый командир роты, – к тому же частично ты наследник всего этого барахла. Пошёл!
Делать нечего, закинул АКС за спину, взял в руки ломик и полез в тёмный широкий провал. Ступенек не было, только намётки на них, всё осыпалось, и куски ржавой арматуры торчали во все стороны, так что двигаться надо было осторожно. Не спеша, понемногу продвигаясь вниз, я всё же попал внутрь длинного помещения, в котором царил серый сумрак, и только несколько косых солнечных лучей, проникавшие в подземелье сквозь щели в потолке, разгоняли его. Вдоль стен различались ряды ящиков, почти все металлические, и на каждом навесной замок.
– Чего встал, боец? – Позади меня появился Ерёменко. – Давай освобождай проход и дальше двигайся.
Подвал был немаленький, всё же раньше здесь много продукции хранили, опять же в древнее время строили хорошо и на совесть, пусть коечто осыпалось, но в целом нормально, и даже металлические ящики, похожие на те, в которых у нас в роте боезапас и оружие хранили, почти не проржавели. Интересно, что там может быть? Скорее всего, конечно, чтото из вооружения, хотя, чего я гадаю, можно ведь и посмотреть.
Поддев ломиком замок, резко крутанул по дужкам, и, хрустнув, они отвалились в сторону. Рядом возник Исмаилага с керосиновой лампой в руке и приподнял её. Жёлтый свет озарил ряды ящиков, а я, поднапрягшись, опять же с помощью лома и какойто матери, откинул крышку ящика.
– Что это за херня? – Подошедший ко мне Ерёменко недоуменно посмотрел на то, что лежало в ящике.
Действительно непонятно: вместо оружия или боеприпасов ящик был набит туго скрученной проволокой. Во втором ящике, который находился рядом, оказалось то же самое, посмотрели ещё один – и снова та же самая проволока и несколько пожелтевших листов бумаги. На этом остановились.