Кукарача
Шрифт:
От покупателей не было отбоя. Но меня прельщали не арбузы и не дыни. С утра до вечера торчал я у ларька и как завороженный смотрел на красовавшийся за поясом Ибрагима кривой турецкий нож с черной рукояткой, которым он делал пробные разрезы на арбузах. Не было для меня на свете вещи более красивой и более желанной, чем этот нож, он преследовал меня во сне и наяву.
Был понедельник, 13 июля - день каверзный и подлый. Мама послала меня за зеленью. Я подошел к ларьку и увидел его - предмет моих вожделений и мечты! Ибрагим и Али хлопотали
Не помню, что произошло со мной, кто вскрыл мой череп, кто вывернул мои мозги и шепнул на ухо.
– Иди, не бойся...
Помню лишь, как нож оказался в моих руках, как рухнула арбузная пирамида, как я ворвался во двор тети Марты, закопал нож под забором и как обомлел, увидев вдруг появившегося словно из-под земли Кукарачу...
– Здорово, Тамаз!
– приветствовал он меня.
Вместо того чтобы встать, я сел на землю.
– Как дела? Что нового?
Ссориться с лейтенантом меня сейчас не устраивало никак. Поэтому я глупо улыбнулся и пожал плечами, продолжая сидеть. Тогда Кукарача сам опустился рядом со мной на корточки, чтобы вести беседу, как говорится, на одном уровне.
– Где твои дружки?
– Не знаю... Кто на даче, кто в Тбилиси...
– А ты что здесь делаешь?
– Жду отца. Он должен приехать на днях. Наверно, поедем в Кобулети.
– Да нет, чем ты сейчас занят, каковы твои планы на сегодня?
– На сегодня?.. Пока не знаю... Зайдут, наверно, ребята... Сходим на Вере или в зоопарк...
– А до этого?
– не отставал Кукарача.
– Пойду домой, - ответил я.
– Не дождешься ребят?
– Придут - сами позовут.
Где-то в уголочке сердца у меня вспыхнула искорка надежды - а может, он ничего не видел? Может, он пришел случайно? Может, он хочет помириться со мной после той истории с папиросами? Я встал и сказал с наигранным равнодушием:
– Ну, я пошел...
– Сядь! Пока придут ребята, поиграем.
– Поиграем? Во что?
– Ну, хотя бы в орел-решку.
Кукарача достал из нагрудного кармана серебряный рубль, положил его на указательный палец, щелкнул снизу большим пальцем, поймал на лету монету, зажал в кулаке и вопросительно взглянул на меня.
– Решка!
– сказал я.
Кукарача разжал кулак.
– Проиграл ты!
– Кукарача снова подбросил монету.
– Не хочу больше...
– Я встал.
– Погоди! Может, сыграем в ножик?
– предложил Кукарача.
– Что?!
– Я схватился за сердце.
– В ножик, говорю, сыграем!
– повторил Кукарача.
– Что ты пристал ко мне? Что тебе нужно?!
– Я был готов расплакаться.
– Ничего, кроме твоей дружбы, чего же еще?
– Кукарача встал, нашел в куче мусора кусочек угля и начертил на воротах два круга - один большой, другой поменьше - внутри первого. Потом бросил уголек, вытер руки
– Одолжи-ка нож!
Цепенея от ужаса и собственной подлости, я спросил:
– Какой нож?
– А тот, который ты закопал под забором!
– ответил Кукарача уверенно, словно нож закапывал он сам.
Что мне оставалось делать? Я откопал нож и отдал его Кукараче.
Лейтенант с минуту внимательно рассматривал нож, удовлетворенно кивая головой. Вдруг нож молнией вырвался из его руки, со свистом описал в воздухе дугу и вонзился в большой круг.
– Принеси!
– сказал мрачно Кукарача.
Я с трудом вытащил из ворот нож и принес его лейтенанту. Он снова бросил нож и снова попал в большой круг. Следующие три броска оказались снайперскими - в середине внутреннего круга. Кукарача довольно улыбнулся.
– Твоя очередь. Пять бросков. Запомни, у меня сорок восемь очков две девятки, три десятки.
Я бросил и угодил ножом в тутовое дерево, метрах в трех от ворот.
– Ну, ты даешь!
– рассмеялся Кукарача.
– А я целился в дерево!
– солгал бессовестно я.
– Валяй!
Остальные четыре броска оказались и того хуже. Нож попадал в ворота или рукояткой или боком, но никак не лезвием. На шум вышла тетя Марта. Она изумленно воззрилась на нас, потом схватилась за голову:
– Господи, что я вижу, ослепни мои глаза! Что это такое? Чему ты учишь ребенка, чтоб ты провалился вместе с твоей милицией! Бездельник! Кукарача черномазый!
– Побойся бога, тетя Марта, какие ты отпускаешь словечки?! Неужели ты никогда не ела сахар?
– Кукарача миролюбиво улыбнулся старушке, обнял меня за плечи и вывел со двора.
– А теперь мы пойдем и вернем нож хозяину. Ладно?
В азарте состязания я успел уже забыть про этого проклятого Али, и теперь меня словно кипятком обдало.
– Отнеси ты...
– А почему не ты?
– Стыдно мне!
– Ничего. Пойдем вместе. С Али поговорю я.
Мы подошли к ларьку, когда гнев и возмущение Али, вызванные пропажей ножа, достигли апогея. Причем были они обращены в основном против бедного Ибрагима.
– Косой сукинсин, какой нож потерял! Тепер я как продал харфуз на разрез?! Гавариш - кто-то украл, украл! Лучше я адин хароши сабак держал, он хотя бы лайт!
При виде Кукарачи Али повысил голос:
– Милисия, где ты?! Куда смотришь, милисия?! Утром, в сентр города, мине ограбил какой-та сукинсин!
– Я здесь, Али! И вот твой нож!
– Вах, дарагой мой! Ты не милисия, ты настояши золото!
– Али выскочил из-за прилавка и стал обнимать Кукарачу.
– Ты не меня, ты его благодари! Это он нашел твой нож!
– Кукарача подтолкнул меня.
– Дарагой мой малшик! Скажи, кто мой нож украл? Я ему уши отрезал!
– Я не знаю, это Кукарача отнял нож у вора!
– выкрутился я.