Кукла в чужих руках
Шрифт:
— Нет! Пожалуйста, нет!
Я разревелась. Елена Сергеевна всполошилась и, испугавшись истерики, готова была пообещать что угодно, лишь бы я успокоилась. Она уверила меня, что если я подтяну все свои хвосты и перестану прогуливать уроки, то смогу остаться в гимназии.
Я побежала по этажам. Ловила учителей и вымаливала шанс исправить оценки. Кучу двоек по математике. И русскому. По биологии, химии и даже по дурацкому ОБЖ!
А на большой перемене я снова увидела его. Миша хотел пройти мимо, но я быстрее молнии метнулась
— Привет! — Я жадно ловила его взгляд. — Я соскучилась! Увидимся сегодня?
— Сегодня не могу. У меня репетитор.
Мы помолчали. Чувствуя приближение катастрофы, которая разорвет мою жизнь в клочья, я уставилась на лацкан его пиджака. Отстрочка такая ровная, как рельсы, по которым неотвратимо несется поезд, который убьет меня. Как там у «Ю-Питера»: «…тебя тоже намотает на колеса любви…»?
— Ты мне вчера не прислал ни одного смайлика…
— Не начинай, Соник! Ты ведь не такая!
— Ты не хочешь со мной видеться?
— Ну вот, — засмеялся он. Но как-то вынужденно, фальшиво, — мы с тобой сейчас увиделись.
— Это совсем не то!
Шла большая перемена, и по коридорам бродили толпы учеников, но для меня существовал только он. В отчаянии я положила ладони ему на плечи и заглянула в антрацитово-ледяные глаза. И наплевать, смотрит ли на нас кто-нибудь! Пусть видят, пусть осуждают, пускай даже смеются! Я все перенесу, лишь бы быть рядом с ним!
И нас увидели.
— Савельев, опасно для жизни! Отойди!
Кантария бросила слова мимоходом, но Миша дернулся, будто она его ударила. И смахнул мои ладони с плеч.
— Соник, мне надо бежать.
— Теперь убегаешь ты, а не я? Да, Миша?
Я улыбалась, сглатывая комок. Савельев не ответил, обошел меня и затерялся в толпе. А я осталась посреди школьного коридора, давясь слезами. Голос Кантарии заставил меня вздрогнуть.
— Видишь, Сейлор Му, мальчик сделал правильные выводы!
Я резко обернулась, и в ее влажных глазах промелькнул испуг. Как же я сразу не догадалась, что это из-за нее?! Кантария ему что-то наплела, и теперь я его потеряю! Едва не застонав от бессилия, я шагнула к ней. Но Машка театрально выставила перед собой ладони и отступила.
— О нет! Не приближайся ко мне!
— Постой! Ты злишься на меня за тот… конфликт?
— Ты это так называешь? Если в твоей плебейской среде такое и считается конфликтом, то у цивилизованных людей это называется избиением!
— Прости меня, — выдавила я.
— Я тебя не слышу. — Кантария состроила брезгливую гримаску.
— Прости, пожалуйста. Я не должна была тебя бить.
— На колени!
— Что?!
— Вставай на колени, Сейлор Му! Тогда я подумаю, стоит ли тебя прощать.
Ладони вспотели, и я нервно перехватила лямку рюкзака. А темные глаза Кантарии загорелись азартом.
— Ты же не хочешь, чтобы Савельев тебя бросил? А, Сейлор Му? Тогда вставай на колени. Прямо сейчас!
Я упрямо сжала губы и покачала головой. Маша дернула плечиком и, стараясь держаться от меня подальше, направилась в кабинет истории. Я проводила ее взглядом, надеясь, что она споткнется. Но она спокойно дошла, развернулась на пороге и крикнула:
— Не беспокойся, Сейлор Му, сочтемся!
Глава 22. Звезда Ютуба
Следующим утром на новогодний концерт я собиралась одна. Кирюха отказался, сказав, что ему есть чем заняться. Тогда я предупредила его о крысе, которая до сих пор пряталась где-то на кухне, и он с недовольным видом отправился на ее поиски.
После возвращения из логова Салима Кирюха со мной нормально не разговаривал. Отделывался ничего не значащими фразами и скрывался в своей комнате. Но я и не настаивала — у меня своих забот оказалось довольно: и угроза Кантарии, и молчание в сети Савельева, и предстоящее выступление на концерте.
Я должна была читать стихотворение Ахматовой, но светлые строчки никак не вязались с моим мрачным настроением. Отказаться от выступления значило добровольно пойти на расстрел к Танкеру. Это при моих-то «успехах»!
Нарядившись в голубые джинсы и черную футболку с изображением симпатичного котика, я с тяжелым сердцем отправилась на праздник. Утешала только надежда провести этот вечер с Мишей. Ну или хотя бы поговорить с ним. Да хоть одним глазком на него посмотреть!
Когда я пришла, народу в зале набралось порядочно, и я примостилась на краешке скамейки. Надо просто дождаться своей очереди, прочитать стихотворение, и пытка закончится.
Кантария вела этот концерт и выглядела она, даже на мой ревнивый взгляд, сногсшибательно! В коротком антрацитовом платье, расшитом пайетками — совсем по-новогоднему. Я засмотрелась на сияние блесток и невольно задумалась о парне с такими же, как это платье, темно-серыми глазами.
— Вау! Какие ножки! — Макеев, развалившийся на двух креслах, глядя на Кантарию, восхищенно присвистнул и зааплодировал.
— Макеев! — одернула его классная.
Тот примирительно выставил раскрытые ладони и жестами объяснил, что просто не в силах сдерживать восхищение. Классная погрозила ему пальцем, а Кантария, кокетливо улыбнувшись, подняла микрофон.
Она что-то говорила про Новый год и поздравляла всех с его наступлением, но я не слушала ее, а шарила глазами по залу. Впереди сидели девятиклассники: девчонки в середине ряда, парни по краям. Чуть дальше — наши, параллельные и старшие.
Последние ряды занимали родители. Но моя мама сюда и не собиралась — под Новый год у нее всегда много работы.
Я нетерпеливо ерзала на месте. Очень хотелось, чтоб скорее выступили все, кого обязала Танкер, и началась дискотека. Именно ее я ждала, ведь тогда можно будет поговорить с Мишей.