Кукла в чужих руках
Шрифт:
— Опять в квартире куришь? — она принюхалась и недовольно поморщилась.
— Это не я! В форточку надуло! Сейчас закрою.
Он запрыгнул на подоконник, а мама перевела взгляд на меня. Конечно же, от нее не укрылись ни мои покрасневшие глаза, ни распухший нос, ни покусанные губы.
— Соня, что происходит? Почему ты в таком виде? Как это понимать?!
Все пошло именно так, как я предполагала. Сейчас мама начнет выносить мой усталый мозг! А все потому, что через три дня новогодние праздники, и она вынужденно останется
— Теть Надя, не ругайтесь, — встрял Кирюха, — У Соньки куртку сперли в школе. Шла домой раздетая, промокла, замерзла. Все нормально!
— Ничего себе «нормально»! Украли! Вот эту парку, что мы в «Кроппе» купили? — ахнула мама.
— Да не волнуйтесь вы так. — Кирюха спрыгнул на пол. — Я сейчас схожу разберусь. Говорю же: все нормально!
Оставаться наедине с возмущенной мамой — то еще удовольствие! Она раздраженно начала греметь посудой, а я тихонько слилась с дивана и выползла в коридор.
— Ты совсем дурак? — дернула я Кирюху. — Нафига про куртку выдумал?
— А чё — надо было видео показать? Или рассказать, что ты до синих пузырей обрыдалась из-за Кантарии и своего козла?
Он рывком захлопнул за собой дверь, а я осталась стоять, глупо на нее таращась. Иногда Кирюха умел быть очень злым. И тут я вспомнила про Юлькин звонок. Тяжело вздохнув, я поплелась домой, на ходу набирая ее номер.
— Юляш, ты мне звонила?
— И не только тебе, — ее голос был холоднее Северного Ледовитого океана. — Кирилл к телефону не подходит, и ты мой звонок сбросила. Что у вас там происходит?
— Да ничего не происходит. Вернее, — я оглянулась на кухонную дверь и спряталась в комнате, — кое-что случилось.
На том конце повисло вопросительное молчание. Я упала на диван и в подробностях рассказала о пакости, которую мне устроила Кантария.
— Понятно, — скупо отреагировала Юлька. — А где Кирилл? Мы с ним должны встретиться, а он к телефону не подходит! Где он?
— В школу ушел, куртку мою забрать, — растерянно пролепетала я.
— Все понятно, — повторила Юлька и повесила трубку.
Уронив тяжелую голову на подушку, я закрыла глаза. И очнулась, только когда мама вошла в комнату. На улице уже стемнело, и электрический свет резанул по глазам. Мама заглянула ко мне за шкаф.
— Есть хочешь?
Я села и осмотрелась. Все вокруг выглядело убогим и примитивным: старые обои, дурацкая мебель — все это я помнила еще с детства. С горечью я призналась себе, что Кантария была права: вряд ли Миша мог надолго заинтересоваться девушкой из такой жизни! И вдруг я поняла, насколько мне обрыдло и опротивело все, что меня окружает. Захотелось куда-нибудь исчезнуть. Уехать. Улететь. Пропасть.
Мама деловито распаковывала сумку. Возвращаясь, она всегда наводила порядок. Как будто начинала с чистого листа: раскладывала вещи, сортировала свои инструменты, даже зубную щетку
— Мама. — Я свесила ноги с кровати, нашаривая тапочки. — А почему ты Игоря не бросаешь? Он ведь явно любит свою семью больше, чем тебя?
Она оторвалась от своего занятия.
— Сказка про белого бычка?
— Нет. — Я провела рукой по глазам — свет был чересчур ярким. — Скажи мне. Может быть, я пойму.
— Что ты хочешь понять?
Но объяснить я не успела. Мой визг и стук в дверь раздались одновременно. В следующее мгновение дверь распахнулась и с громким треском ударила по стене.
— Блин, что еще у вас случилось?! — Кирюха застыл в дверном проеме, босиком, но в куртке, на плечах блестел снег. В руках он сжимал мой рюкзак и куртку.
— Там крыса! В тапке! — Стоя на кровати, я прижалась к стене и приподнялась на цыпочки, чтобы быть как можно дальше от мерзкого животного. — Это та самая, которую Кантария мне в сумку засунула! Я про нее забыла!
— А теперь вспомнила? Или в лицо узнала? — Кирюха отбросил рюкзак и стянул с плеча куртку.
— Я тебя, между прочим, еще утром просила ее поймать!
— Я гляну, теть Надя?
Мама моргнула круглыми от ужаса глазами и кивнула. Кирюха опустился на четвереньки. Потом распластался на полу и пополз под кровать. Через минуту он выбрался обратно. В руках у него была крыса, сидела в ладонях, словно всю жизнь там провела.
— Убери ее отсюда! — потребовала я.
— Да ну брось, Сонь! Посмотри, она же ручная! — засмеялся Кирюха и почесал крысу за ухом. Та устроилась поудобнее на его раскрытой ладони и принялась умываться. Наверное, прочищала уши после моего оглушительного визга. — Слезай давай!
— Еще чего! — Я все еще стояла на кровати. — И не подумаю, пока это мерзкая тварь тут! Я даже из своей комнаты не выйду, пока она в квартире!
— Не глупи, Софико! Ладно, заберу ее себе. Говорю же, она домашняя. Голодная только.
— Ага, как же! — подала голос мама. — Кто-то все мои ватные диски сгрыз. И тюбик с кремом! Теперь понятно кто, а то я уж на Соньку подумала!
Они оба рассмеялись, а я, кисло улыбнувшись, сползла на пол.
— Говоришь, Кантария подбросила? — переспросил Кирюха, подбирая с пола свою куртку. В другой руке он держал крысу. — Тогда назову ее Машкой.
— У тебя уже есть одна Маруся, — проворчала я.
— Тогда Мишкой. — Кирюха поднял зверька повыше и пригляделся. — Это же явно кобель!
Глава 23. И снова черная девушка
Когда Кирюха унес крысу, я снова упала на кровать. Все мысли в разгоряченной голове были только об одном. Об одном человеке. И я никак не могла понять, как же он мог так поступить со мной и что мне делать дальше. В конце концов я вытащила из-под подушки телефон и набрала Мишин номер. Был поздний вечер, но он ответил почти сразу.