Куколка

Фаулз Джон Роберт

В:Ты говорила, там никто не работает. Чего ж тем-то не сиделось?

О:Там работают иначе, нежели мы.

В:Как?

О:По желанью, а не из необходимости.

В:Ты-то откуда знаешь?

О:Люди пели и радовались; одни отдыхали, другие возились с детишками. И тут я поняла, что стоявшие под деревом мужчины в белых одеждах — те самые юноша и старик, кого ночью я видела в храме. Молодой, названный мною плотником, тот, что перстом указывал вверх, сейчас забросил косу на плечо, словно только что прошел ряд; в тени дерева старик опирался

на посох, его седая борода ярко белела на фоне листвы и плодов, похожих на апельсины. Казалось, он владычествует над всем, что охватит его удивительно ласковый и мудрый взгляд, и сейчас пребывает в отдохновенье от трудов, но все должны почитать его своим отцом и хозяином.

В:Какой нации дед-то, не разглядела?

О:Всех наций — и черной, и белой, и смуглой, и желтой.

В:Что за ответ?

О:Иного не дам. Еще удивительнее, что дама, стоявшая под деревом, в то же время сидела рядом со мной и держала меня за руку. В великом смятенье взглянула я на соседку, но каким-то чудом она одновременно была со мною и за оконцем, только в разных одеждах. Дама улыбалась, словно озорница сестра, кто задал загадку и ждет ответа. Потом вдруг прильнула и невинно поцеловала меня в губы — мол, не бойся: я могу быть рядом с тобой и в то же мгновенье под деревом. А старик притянул ее к себе, будто говоря: она — моя плоть и кровь.

В:Этакое раздвоение не лучшее ль подтвержденье тому, что ты грезила?

О:Для тебя, может, и подтвержденье, но я-то знаю: то был не сон. И по лугу я шла не во сне.

В:Ладно, а что его сиятельство? Как они восприняли картинки в окне? Зрелище их заворожило иль они выказали недоверье?

О:Про него с Диком я и думать забыла. Правда, разок глянула в их сторону, но его сиятельство смотрел не в окно, а на меня. Казалось, завороженная зрительница ему любопытнее самой постановки.

В:Не значит ли сие, что он ее уже видел?

О:Не знаю. Однако, поймав мой взгляд, он улыбнулся и показал на окно — мол, туда смотри.

В:Что выражала улыбка?

О:Таким я его еще не видела. Он будто улыбался несмышленышу: дескать, смотри и постигай.

В:А что Дик?

О:Тот обомлел не хуже меня.

В:Хорошо. Теперь об твоей прогулке.

О:Казалось, я и впрямь ступаю по лугу, ибо чуяла запах цветов и свежескошенной травы, слышала веселые трели дроздов и жаворонков, пенье косарей.

В:Что они пели? Слова разобрала? Мотив узнала?

О:Вроде в детстве я слышала сей старинный напев, хотя родительская вера не допускала музыки. Да, мелодия казалась знакомой.

В:Напеть сможешь?

О:Увы, нет.

В:Валяй дальше.

О:Будто отринув наш злобный жестокий мир, собственную суетность и самые страшные грехи, кои, знала, скоро простятся, я очутилась в раю — вечной жизни в нескончаемом блаженстве. Все было свет, я плыла в море света, не оставлявшем в душе ни единой тени, и движенья мои были медленны и тягучи, словно во сне. С ветки над головой старик сорвал плод и подал его даме-матери, а та протянула мне. Без всякой величавости, просто как угощенье, коего жаждала душа моя. Захотела я прибавить шагу, но не смогла, и тут меня осенило, что старик, юноша и дама, невероятно схожие друг с другом, одна семья. Вот тогда-то в голове моей впервые прозвучал

неизбывно радостный голос, и я поняла, кто сия троица. Сейчас запросто об том говорю, но в тот миг, мистер Аскью, меня обуяли трепет и сомненье перед тем, что ожидало. Подобно тебе, я еще была Фомой неверующим, ибо меня взрастили квакером, для кого боги не живые существа, но лишь дух и внутренний свет. Друзья говорят: «Икона не суть истинный дух, а истинный дух не суть икона». И потом, разве могла я, великая грешница, надеяться, что удостоюсь подобной встречи? Но дальше еще удивительнее: юноша указал себе под ноги, и я увидала, что в некошеной траве навзничь лежит его двойник, усыпанный цветами, словно покойник. Однако ж он улыбался, будто во сне, и точно такая же улыбка освещала лицо того, кто на него показывал. Да, тысячу раз да! Боле не таюсь! То был единый в двух обличьях человек из человеков — Господь наш Иисус Христос, кто за нас умер, но воскрес!

В:Значит, попала в рай? Из блудниц тебя произвели в святые?

О:Насмехайся, я заслужила, ибо говорю об своей тупости. Праведник вмиг смекнул бы, я ж растерялась. Неверно говорят, что истина осеняет, порою она в тебя еле-еле вползает. За свое тугодумие я достойна насмешки. Истинно говорю тебе: последняя из последних грешниц, я предстала перед Отцом и Сыном. Да, то были они, хоть выглядели как простые работники, я ж стояла перед ними дурой набитой. Мало того, я все еще не понимала, на чье плечо прикорнула. Увы мне, слепой и глупой.

В:Довольно шарад! Говори, кто сия дама.

О:Не дама, но королева королев, величайшая из великих. Та, без кого Бог Отец ничего не сотворил бы, Та, кого еще называют Дух Святой. Богоматерь Премудрость.

В:Богородица, что ль? Дева Мария?

О:Бери выше. Вместе с Господом Богоматерь Премудрость стояла у истоков сущего, Она — воплощенье его воли и всего, что завещано Спасителем. Божественная Мать, Вдова и Дочь — вот почему три дамы слились в одну, — Она символ вечного и навеки моя госпожа.

В:Неслыханное богохульство! В Книге Бытия четко сказано, что Ева произошла из седьмого Адамова ребра.

О:Разве не матерью ты рожден? Без нее ничего нет, мистер, нет и тебя. Не будь Богоматерь Премудрость рядом с Богом Отцом, не было б Эдема, Адама и Евы.

В:И что, сия великая Мать-творец обнималась с тобой, словно бордельная товарка? Сама ж говорила.

О:То было выраженье любви, доброты и милосердья. Нет греха, какого нельзя простить. Не забывай, в слепоте своей я Ее не узнала. Иначе пала б на колени.

В:Ежели да кабы! Хватит, что дальше?

О:Приидет Христос, и настанет Царствие Ее, и сбудется сие гораздо раньше, чем полагает наш грешный свет. Тому я свидетель, аминь.

В:Лучше засвидетельствуй окончанье пророчеств новоявленной святой. Будет твоих истин и проповедей! Что происходило в пещере?

О:После сладости довелось изведать неизмеримую горечь и ужас. Бежала я по райскому лугу и уж было приняла плод из рук Богоматери Премудрости, но вдруг пал мрак темнее ночи. Потом вновь вспыхнул свет, и узрела я, чего не дай бог в другой раз увидеть, — жестокую битву. Солдаты дрались как звери, все прочие звуки тонули в лязге клинков, воплях и брани, треске и грохоте пальбы, стонах умирающих, чья кровь перемешалась с пороховым дымом. Не описать мой ужас перед беспощадным зверством, ибо все происходило так близко, что казалось, будто солдаты ворвутся в залу куколки. В страхе повернулась я к Богоматери Премудрости, ища в Ней утешенья, и вдруг вижу: Ее нет, его сиятельство с Диком тоже сгинули, и я одна в кромешной тьме.