Кулачные бои в легком весе
Шрифт:
Мы завернули в узкий тупичок, выходивший на площадь, и там она пожала мне руку и улыбнулась.
— Ох… Энни, как ты? В Типтоне все с ног сбились, разыскивая тебя и Джема. Говорят, вы кого-то убили и ограбили.
— Мы не делали ни того, ни другого, — возразила я. — Но пусть болтают что им вздумается. Моего отца застрелили, и мы отправляемся в Америку. Надеюсь, вы не выдадите нас, мисс Эстер.
— Ни за что! — воскликнула она. — Я не верю ни слову из того, что написано в газетах, Энни. Хотя, боюсь, мой отец верит. Мы с ним в ссоре. Отчасти, признаюсь, из-за тебя. Я сейчас снимаю комнаты
Она скорчила рожицу, и я рассмеялась.
— Только скажи, что у тебя все хорошо, Энни! — горячо продолжала мисс Эстер. — Я так по тебе скучала! Ты замечательно выглядишь, и мистер Мейсон тоже. — Она заметила кольцо у меня на пальце. — Вы поженились?
— Нет, пока не успели. Но для путешествия нам нужно соблюдать приличия.
— Соблюдать приличия нужно всегда, Энни, — со смехом напомнила она. — Я очень боялась, что тебя ранили или убили. Нас допрашивали констебли по поводу твоего брата. Преподобный был в ярости Твой брат и в самом деле был Черным Плащом?
— Понятия не имею. В полиции работают большие выдумщики. Я не видела Томми с тех пор, как мне исполнилось девять, мисс.
— Пожалуйста, зови меня просто Эстер, Энни, потому что теперь между нами много общего. Отец выставил меня из дома без гроша в кармане, я живу в крошечной комнате и работаю в прачечной в Сноу-Хилл.
— И подались в радикалы.
— Я реформатор, Энни. Борюсь за свободу рабочих и женщин. Мы создали профсоюз прачек!
— Вам нужны деньги? У нас их много.
— Нет-нет-нет, Энни, — снова рассмеялась она. — Ты честно заработала их своим трудом, и они пригодятся тебе для новой жизни.
Она посмотрела на Джема и покраснела.
— Мистер Мейсон, вам очень идет этот костюм… В Америке вас наверняка ждет успех. Это республика, там нет ни королей, ни королев.
— Эстер, — улыбнулась я, — хочу выразить вам с сестрой горячую благодарность за то, что научили меня читать.
— Я тоже многому у тебя научилась, Энни, — сказала мисс Уоррен.
Мы постояли немного, глядя друг на друга, и крепко обнялись.
Попрощавшись, мы с Джемом пошли через площадь к вокзалу, чтобы сесть в поезд до Ливерпуля.
Глава сороковая
Пароход «Пенсильвания» дрожал и раскачивался, будто огромный железный зверь. Воздух наполнился скрипом мачт и хлопаньем флагов и полотнищ вдоль перил, едва мы отошли от пристани Ливерпуля. Потом гул машин усилился, прозвучал свисток, и я почувствовала, как железная конструкция под ногами устремилась на запад.
И понесла с собой нас — мистера и миссис Уильямс из Бирмингема.
Ливерпуль весь светился золотом в ярком утреннем солнце: сверкал шпиль огромного собора, заводские трубы и корабельные мачты упирались в небо, горизонт рассекали стрелы паровых кранов… Мы смотрели, как потихоньку удаляется Англия.
У нас были билеты на вторую палубу, где дозволялось пить чай и обедать на узком камбузе. Каюта оказалась крошечная: две шаткие койки и чуть-чуть места, чтобы развернуться.
С нашей палубы была видна открытая палуба, на которой сгрудились самые бедные пассажиры, завернувшись в клеенчатые плащи, чтобы
С тех пор, как приступ меланхолии прошел, я стала смотреть на мир глазами человека, очнувшегося на собственных похоронах. Все казалось мне новым и невероятным. В миг, когда Джем уложил Молли Стич, мир стал слишком ярким и пугающим. До тех пор, пожалуй, я ничего не боялась, теперь же в глубине души постоянно испытывала страх.
Наши сбережения я хранила в плотно увязанном узелке на поясе, потому что мне казалось, что это самое главное. Деньги. Не было иной силы, которая двигала нами. Во всяком случае, она двигала мной все последние месяцы.
Что бы ни говорила мисс Эстер о Божьей любви, все, что происходило со мной, все мои мысли, чувства и действия были продиктованы нуждой в деньгах: от смерти Большого Тома до Билла, сидящего у ринга во время моего боя; от торговли на ярмарке до вечеров посреди пустоши в объятиях Джема. Чтение — и то, как мне казалось, было связано с деньгами. Я читала, чтобы стать лучше. Чтобы платить штрафы Билла.
Деньги — нужда в них, любовь к ним, жажда их, страх перед ними — вот причина, почему меня продали и почему я научилась драться. Причина нашей встречи с Джемом. Причина, почему мы сейчас бежим от виселицы в Америку. Я видала тех, у кого есть деньги, и тех, у кого их нет, и тут не было никакой логики: только случай, везение и рождение в той или иной семье.
На открытой палубе затянули песню — печальную и скорбную ирландскую мелодию, которая долетала до нас. Хоть я и не знала слов, было понятно, что поют о разбитых сердцах и прощании с любимыми.
И я задумалась о своей судьбе, стоя на ветру и глядя на берега Англии. Однажды мне удалось разглядеть изнанку всего сущего сквозь обычную дубовую листву. Я знала, что мне предстоит куда-то отправиться. И теперь, что было даже важнее восьмидесяти фунтов, спрятанных в узелке на поясе, в голове у меня были новые мысли и способы их выразить, я могла слышать песни и музыку, понимать тайное значение слов.
Я действительно оказалась на другой стороне.
Эпилог
Хозяйка уснула. Джинни тихо сидела в комнате и смотрела на нее. Та дышала неглубоко и прерывисто, и девушка подумывала позвать Кенни, чтобы тот привез врача.
Перед ней на столе рядом с подносом с пустыми чашками лежали две книги, которые хозяйка просила Джинни непременно прочитать. С закрытыми темными глазами лицо старухи казалось менее суровым, откинутая на спинку кресла голова выглядела маленькой, как у ребенка, а глубокие морщины на лице слегка разгладились.