Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины

Рыбаков Борис Александрович

Лук деревянный, оклеенный берестой, с кожаной тетивой. Налучь кожаная, украшенная аппликациями. Колчан для стрел имеет деревянный каркас, обтянутый кожей и украшенный аппликациями.

2. Второй всадник имел то же вооружение, к которому добавили копье.

Шлем куполообразной формы. К нижнему венцу прикреплена пластинчатая сплошная бармица, оставляющая открытым только лицо. Навершие и нижний венец украшены бронзовыми накладками.

Пластинчатый доспех изготовлен наподобие куртки с застежками на груди. Он имеет юбку, состоящую из двух частей, соединенных по бокам ремнями. Каждая половина юбки имеет разрез по центру, позволяющий воину сидеть в седле. Пластины квадратные, размером 6x6 см. Для оторочки и украшения доспеха использовались пластины других размеров, по ширине от 4 до 9 см и по высоте от 6 до 12 см. Пластины выгнуты, имеют по четыре отверстия для крепления к мягкой основе. На изготовление доспеха пошло около 350 пластин (вес — 9 кг).

Щит-павеза, деревянный, украшенный растительным орнаментом.

Внутренняя сторона щита усилена металлическими полосами и имеет кожаную подушку с ремнем для руки.

^{Щит-павеза. Реконструкция}

Меч стальной, прямой, двулезвийный с одним широким и глубоким долом. Рукоять обтянута сыромятной кожей с круглым плоским навершием и прямым перекрестием, украшенными резным геометрическим орнаментом. Ножны деревянные, обтянутые кожей и обвитые кожаным ремешком. Портупея из сыромятной кожи с металлическими прорезаными бляшками.

Копье со стальным четырехгранным кованым навершием западноевропейской работы конца XIV в.

Лук в налучи и колчан — такие же, как в 1-м комплекте.

3. Вооружение пешего воина: шлем, кольчуга, щит, топор и копье.

Шлем куполообразной формы с небольшим навершием. К нижнему венцу прикреплена кольчатая бармица с продетыми кожаными ремешками, служащими для завязки. Венец усилен двумя рядами стальных заклепок.

^{Щит. Реконструция}

Кольчуга с короткими рукавами русской работы конца XVI в.

Щит деревянный миндалевидной формы, обтянут холстом. Расписан растительным орнаментом в русском стиле XIV в. С внутренней стороны усилен металлическими полосами и имеет кожаную подушку с двумя ремнями для продевания руки.

Топор с граненым обухом на круглом прямом топорище, по центру обмотанным кожаным ремешком.

Копье стальное листовидной формы с одним ребром. Древко круглое с кожаной обмоткой по центру.

4. 2-й возможный вариант вооружения пешего воина: шлем, кольчуга, щит, меч и копье.

Шлем, подобный первому, но имеет стальные науши, прикрепленные к бармице.

Кольчуга, копье и меч подобны вышеописанным.

Щит деревянный, треугольной формы, обтянутый холстом и украшенный изображением воина с булавой, сидящего на льве.

В заключение необходимо отметить, что уже первый небольшой опыт экспонирования подобных научных реконструкций дал положительный результат. Комплекты вооружения русских воинов XIV в., восстановленные в ходе научной реконструкции, привлекли особенное внимание как специалистов, так и посетителей. Они способны значительно обогатить наши экспозиции и послужить основой для научно-методической подготовки музейных работников и студентов. Принципиально возможно и нужно реконструировать не только древнее вооружение, но и одежду, а также воссоздавать целые производственные комплексы. Разработка и создание таких реконструкций представляет одну из важных задач музейных работников.

М. В. Горелик

Монголо-татарское оборонительное вооружение второй половины XIV — начала XV в.

Монголо-татарское оборонительное вооружение, пожалуй, одна из самых спорных и неизученных областей истории оружия. Многие исследователи и популяризаторы до сих пор считают, что если оно и существовало, то, во-первых, было заимствованным, и, во-вторых, в крайне незначительном количестве. Это мнение о монголо-татарском доспехе XIII — начала XIV в. совершенно опровергается целым рядом исследований, появившихся в течение последних пятидесяти лет [1054] , в которых приведены письменные и изобразительные источники, поздние этнографические аналогии, свидетельствующие о богатстве и разнообразии собственного оборонительного вооружения у монголо-татар в XIII — начале XIV в. Монголо-татарский доспех в целом восходит к древней традиции оборонительного вооружения Центральной и Восточной Азии, имея вместе с тем ряд отличий. Производство именно монголо-татарского доспеха было в широких масштабах налажено чингизидами в захваченных областях с высоким уровнем ремесленного производства, например, в Иране, как о том свидетельствует Рашид-ад Дин [1055] .

1054

Thordeman В. Armour from the battle of Wisby, 1361. Stockholm, 1939, p. 253, 290–292; Robinson H. R. Oriental armour. L., 1967, p.. 127, 129, 137–139; Gorelik M. Oriental armour of the Near and Middle East from the eighth to the fifteenth centuries as shown in works of art.
– In antology: Islamic Arms and Armour. Ed. R. Elgood. L. 1979, p. 38–41; Горелик

М. В. Средневековый монгольский доспех. — В кн.: Третий международный конгресс монголоведов. Т. I. Улан-Батор, 1979, с. 90–101.

1055

Рашид-ад Дин, Сборник летописей. Т. III. Пер. А. Н. Арендса. М.-Л., 1946, с. 301–302.

Однако указанные выше исследования за редким исключением практически совершенно не учитываются в работах по военной и политической истории борьбы Руси с ордынским игом. Правильному освещению проблемы мешает подчас и тенденциозность подхода.

Вторая половина XIV в. — новая ступень в истории монголо-татарских государств, образовавшихся в результате распада империи чингизидов. В целом ряде регионов (Китай, Иран, Малая Азия и др.) власть вообще уходит из рук чингизидов, и не только фактически, но и юридически. Однако это не значит, что культурные традиции (а военное дело является их частью) предыдущего, более чем столетнего, периода, были забыты. Напротив, культура, выработанная в системе монголо-татарских государств, объединившей и впитавшей достижения огромного числа разных народов — эта «имперская» культура на новом этапе определила развитие локальных культур, хотя и самостоятельных, но развивавшихся на базе и зачастую в рамках единой традиции.

Материалы, используемые в данной работе, происходят из разных частей бывшей империи чингизидов. К сожалению, не для всех регионов эти данные достаточно полны, но в данном предварительном обобщении, где разные категории источников дополняют друг друга, мы попробуем выделить основные общие элементы защитного вооружения, а также, по возможности, их локальные особенности. Представляется правомерным распространить на определенную территорию, где пока не обнаружено соответствующих материалов, сходные данные о видах вооружения, происходящие из даже весьма отдаленных друг от друга регионов, примыкавших к этой территории.

Использованные источники можно отнести к нескольким видам:

1. археологические — находки подлинных предметов в Центральной Азии, Южной Сибири и в Прикубанье;

2. письменные — персидские тексты начала XV в., текст «Задонщины», восходящей к этому же времени;

3. изобразительные — персидские миниатюры из Фарса, Ирака и особенно Азербайджана — из Тебриза;

4. музейные — из старых хранилищ оружия.

Все они прекрасно соответствуют друг другу, совпадая подчас до самых мелких деталей. В качестве аналогий, помогающих лучше уяснить как вопрос о самом монголо-татарском доспехе второй половины XIV — начала XV в., так и вопрос о его роли в развитии защитного вооружения Евразии, нами привлечены материалы из стран, так или иначе соприкасавшихся с монголо-татарами — от Китая до Руси и Западной Европы.

Панцири. Историки побед Тимура Низам ад-Дин Шами в «Зафарнаме» 1401–1404 гг. и Шараф ад-Дин Иезди в «Зафар-наме» 1424/25 г. описывают войска Тохтамыша и специально отмечают отряды конников, одетых в латы, причем в количестве 15 и 30 кошунов [1056] (подразделений, насчитывающих менее 10 тыс. человек, поскольку отряд в 10 тыс. человек назывался туменом, и более отряда в 1000 человек, называвшегося минганом). В «Задонщине» упомянуты «боданы бесерменские» [1057] , т. е. кольчуги из плоских, рубленных из стального листа, колец. Надо сказать, что кольчуга не была частью исконного монголо-татарского доспеха и не находила сколько-нибудь широкого применения в Центральной Азии, видимо, до XIV–XV вв. Но она была основным видом панциря в западных областях будущей империи чингизидов до прихода завоевателей. Находки кольчуг довольно многочисленны на территории Золотой Орды, особенно много их в Прикубанье, в погребениях XIV в. Сама по себе в качестве самостоятельной части доспеха кольчуга редко встречается на миниатюрах (табл. I, 1, 2), но очень часто изображается в качестве второго, неосновного панциря, поддеваемого под панцирь другого типа. Несомненно, завоеватели, познакомившись с кольчугой, оценили ее высокие защитные свойства, удобство и включили ее в свой арсенал, тем более что в Иране, Причерноморье, Средней Азии, на Кавказе и Руси существовали давние традиции изготовления этого доспеха. Судя по миниатюрам, кольчуги были и длинными распашными, и короткими нераспашными. Подол и рукава нередко отделывались рядами латунных или золоченых колец. Подол коротких кольчуг мог выплетаться фестончатым, причем традиция эта сохранилась в Иране и Индостане до XIX в. Большая длина кольчуг на миниатюрах подтверждается археологическим материалом: кольчуга из погребения ХIII–XIV вв. близ Цозаровки достигает в длину 115 см при росте погребенного около 158 см [1058] .

1056

Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. М.-Л., 1941, с. 115, 117, 163, 166.

1057

Задонщина. Тула, 1980, с. 26, 51.

1058

Журнал раскопок Н. Е. Бранденбурга 1888–1902 гг. Спб., 1908, с. 64.