Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины
Шрифт:
Одновременно с этим процессом происходит вытеснение ламеллярного доспеха, который к XVI в. сохраняется только в Монголии, Тибете и Китае, а металлический ламинарный доспех уже в XV в. получает новый способ соединения полос металла — путем наклепывания их на ремни. Таким образом, резко сужаются зоны бытования типов панцирей, называвшихся по-монгольски «хуяг», по-тюркски — «куяк». Но на территориях, где ламеллярный и ламинарный панцири вышли из употребления, именно усиленный «хатангу дегель» оставался единственным типом панциря из металлических пластин, унаследованным от монгольского времени. Распространившиеся здесь в XV–XVI вв. новые типы панцирей — пластинчато-кольчатые — имели и новые, собственные, названия. Поэтому старый термин «куяк» — панцирь из металлических пластин — остался за старым же доспехом, также из металлических пластин, но совсем другой конструкции, нежели монгольский «хуяг». Обратимся к самому термину. А. Н. Кирпичников в 1971 г. писал, что «куяк» — слово тюркское, заимствованное монголами, поскольку впервые упоминается в тюркском тексте XI в., тогда как в монгольском языке оно известно с XIII в. [1092] В 1976 г. он объявляет это слово монгольским, но уже без разъяснений [1093] . В действительности же впервые слово «куяк» зафиксировано в тексте книги «Кутадгу билик» Юсуфа Баласагунского (1069–1070), но только в одной из рукописей этой книги, правда, самой ранней наманганской, конца XII — первой половины XIII в. [1094] Но это и единственный факт для всего огромного количества памятников древнетюркской письменности, где панцирь многократно упоминается под термином «ярык», «ярак», «куба» [1095] . «Хуяг» известен в «Сокровенном сказании» XIII в., но более ранних монгольских литературных текстов просто нет. Главное же, что здесь «хуяг» — единственный
1092
Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие. Вып. 3, с. 19.
1093
Кирпичников А. Н. Военное дело на Руси, с. 36.
1094
Древнетюркский словарь. Л., 469, с. 464.
1095
Там же, с. 229, 241, 322, 481, 484.
1096
Козин А. «Сокровенное сказание», с. 592.
1097
Там же, § 106, с. 592.
1098
Древнетюркский словарь, с. 241, 481.
Характерным явлением второй половины XIV в. является развитие системы защиты плеч и предплечий. На смену большим прямоугольным или листовидным по форме, ламмелярным или ламинарным по конструкции оплечьям приходит система, где плечо прикрывает выпуклая кованая пластина, а предплечье — связанная с ней полоса из узких горизонтальных пластинок, набранных на вертикальные ремни. Пластинки изогнуты, так что набор плотно охватывает предплечье (табл. II, 1–3, 6; табл. IV, 2е, ж). Прототипом этой системы было, видимо, оплечье, состоящее из округлой выпуклой пластины для защиты плеча и соединенной с ней подпрямоугольной изогнутой по длинной оси пластины для прикрытия предплечья; эта система зафиксирована на ширазской миниатюре 1330–1340-х годов (табл. VI, 1).
Совершенно такая же система и в это же самое время находит отражение в западноевропейских изобразительных памятниках [1099] . Получают распространение и наплечники в виде металлической выпуклой пластины прямоугольной, подтреугольной или округлой формы. Наиболее ранние из них происходят из погребения кочевника второй половины XIII в. в Чолёсе, Венгрия (табл. VI, 9), причем там они прикреплялись к кольчуге [1100] . Подтреугольные наплечники, прикреплявшиеся к лямкам кирасы, известны в Тебризской миниатюре со второй четверти XIV в. (табл. VI, 2), до начала XV в. (табл. VI, 4). С XV в. они становятся почти непременной деталью мамлюкско-турецкого зерцального доспеха [1101] . Начиная со второй четверти XIV в. наплечники появляются на Руси и в Западной Европе (табл. VI, 5–8).
1099
Ashdоwn С. Н. European Arms and Armour, Fig. 182, 224.
1100
Kalmar J. Regi rnagyar fegyverek. Budapest, 1971, 1, 63, kep.
1101
Robinson H. R. Oriental armour, PI. VIIB, VIIIA, XIA; Idem. II museo Stitb bert a Fiienze. Vol. 1. Milano, Tav. 1, 2, 5, 7, 16, 17.
Воротники, наручи и поножи. Последняя треть XIV в. — заключительный период бытования на Востоке боевых воротников-ожерелий, известных там еще с I тыс. н. э. и особенно популярных у монголо-татарских воинов вплоть до описываемого периода [1102] . Судя по тебризским миниатюрам, ожерелья эти, прикрывавшие плечи, верхнюю часть груди и спины (табл. VII, 1, 2), составлялись из более или менее узких трапециевидных пластин, нашитых на мягкую основу или скрепленных между собой ремешками или кольцами, что отличает их от более ранних монголо-татарских ожерелий, сделанных из куска толстой кожи и расписанных растительным узором. Можно предположить, что такие ожерелья во 2-й половине XIV — начале XV в. бытовали и в Золотой Орде, исходя из того факта, что подобное ожерелье пластинчато-кольчатой структуры было на вооружении русских воинов около XVI в. [1103]
1102
Gorelik M. Oriental armour… Fig. 13–15, 32, 60, 84, 101, 102, 112–114, 118–121, 128.
1103
Винклер П. фон. Оружие. Спб., 1894, рис. 357.
В рассматриваемый период на Ближнем Востоке и в Средней Азии особенно широко распространяются двухчастные налокотники, известные под персидским термином «базубанд» (табл. I, 1; табл. II, 1–3; табл. VI, 3; табл. VII, 3). Защитное приспособление этого типа впервые зафиксировано в Корее в середине I тыс. н. э. [1104] , в VII–VIII вв. оно уже известно в Средней и Центральной Азии [1105] . Вряд ли можно утверждать местное происхождение целого «базубанда», найденного на городище близ села Сахновки, разрушенного в 1240 г. в результате монгольского нашествия [1106] . Это скорее всего восточная вещь, занесенная в Южную Русь в результате монгольских нашествий (не случайно она остается уникальной в известном по письменным, археологическим и изобразительным источникам комплексе древнерусского вооружения до XVI в.). Но и на Востоке массовое применение «базубанда» отмечается, как уже говорилось, не ранее последней трети XIV в. Редкой деталью «базубанда» является прикрытие кисти руки, выполненное из мелких железных пластинок, соединенных кольцами и клепкой на ремнях (табл. VII, 3). Такое прикрытие впервые зафиксировано на Востоке в рассматриваемое время. Применялась подобная защита кисти на Ближнем Востоке и в XV–XVI вв. [1107] Представляется вероятным, что схема этой детали была заимствована из Западной Европы, где она применялась уже в середине XIV в. [1108] Однако применение пластинчато-кольчужной структуры и неотъемлемая привязанность к налокотнику — «базубанду», в отличие от принципа самостоятельной перчатки, как то было на Западе, говорит о творческой переработке восточными оружейниками европейского изобретения.
1104
Ito A. Zur Chronologie der fruhsillazertlichen Graber in Stidkorea. Bayer. Akad. der Wissenschaft. Philosoph.-Histor. Klasse Abh. N. F. Heft 71. Munchen, 1971, Tafelband, Taf. 14, 15a, Abb 553.
1105
Распопова
1106
Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие. Вып. 3, с. 20–21, рис. 23.
1107
Rоbinsоn H. R. II museo Stibbert… Tav. 3, 7; Stone G. C. A Glossary of the Construction, Decoration and Use of Arms and Armor. N. Y., 1961, Fig. 301.
1108
Thordeman B. Armour from the battle of Wisby, p. 232–244.
С последней трети XIV в. и особенно в первой трети XV в. в западных областях бывшей империи чингизидов широко распространяются шарнирные наголенники из двух стальных пластин, соединенные зачастую с прикрытием стопы [1109] (табл. VII, 4, 5). В XIV в. к наголенникам прикреплялись наколенники в виде выпуклой стальной пластины, от которой отходила система ремней, державшая всю поножь на ноге и на поясе. С XV в. надобность в подобных наколенниках отпала, так как их заменила круглая выпуклая пластина, прикрепленная к лопастевидным набедренникам, вытеснившим с начала XV в. на Ближнем Востоке все остальные системы защиты бедренной части ноги [1110] .
1109
Gorelik M. Oriental armour… PI. 55, 56, Fig. 193, 194; Ipsiroglu M. S. Das Bild im Islam, Abb. 52.
1110
Gorelik M. Oriental armour… PL 53, 56–59, Fig. 185, 193, 197–206.
Двухчастные шарнирные наголенники известны в Средней Азии со второй половины I тыс. н. э. [1111] , в это же время в Центральной и Восточной Азии распространяются одночастные наголенники, нередко соединенные с круглыми выпуклыми наколенниками (последние — только в Центральной Азии) [1112] . Стопа в Восточной Азии со второй половины I тысячелетия и по XIV в. защищалась набегающими одна на другую узкими выгнутыми пластинками, по одной из длинных сторон которых часто вырезались три и более полукружия; пластинки набирались на мягкой основе или на ремнях [1113] . Хотя ближневосточные, хулагуидские изобразительные источники до второй половины XIV в. не дают изображений поножей, можно полагать, что войска чингизидов занесли их в Европу. Об этом говорят одночастные наголенники с круглыми наколенниками, появившиеся в Западной Европе с XIII в. [1114] И обломки не азиатской ли поножи из узких, вырезанных полукружиями пластинок, найдены в Новгороде в слое первой половины XIII в. [1115] ?
1111
Распопова В. И. Металлические изделия… с. 84, рис. 56, 58.
1112
Le Gоq A. von. Bilderatlas… Fig. 54.
1113
Фрески храма Юньлэгун. Пекин, б. г. Табл. 24, 37, 39 (на кит. яз.).
1114
Schulz A. Blankwaffen und Rushing… Teol III, Fig. 19; Blair С. European armour, PI. 6; Laffont R. The ancient art of War. P., 1966, Vol. 1, PI. 236.
1115
Meдведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого. — МИА, № 65. М., 1959, рис. 18, 2.
И все же массовое применение эти поножи находят именно в рассматриваемую эпоху, опять-таки, возможно, в связи с выходом на передний план уйгурских культурных элементов. Веяние времени сказывается в этих изделиях в том, что полосы, прикрывающие стопу, уже не только набираются на мягкой основе или на ремнях, но и связываются кольцами, образуя пластинчато-кольчатую структуру.
Щиты. Преобладающим типом монголо-татарского щита в рассматриваемое время остается, как и в предыдущую эпоху, щит, сплетенный из прутьев и увенчанный металлическим умбоном (табл. VII, б) [1116] . Круглый, несколько выпуклый, диаметром около 50 см и более, этот щит по-тюркски назывался «калкан», по-монгольски — «халха» (от монгольского глагола «халхасун»- сплетать [из прутьев]) [1117] . Прутья обматывались разноцветными шерстяными или шелковыми нитями таким образом, что получался геометризованный узор. Судя по миниатюрам, в первой половине XV в. прутяной щит в Северо-Западном Иране получает, помимо центрального, еще четыре умбона меньших размеров, а также дополнительные накладные украшения — «плащики» в виде фигурных пластинок металла или полудрагоценного камня, инкрустированных золотом и цветными камнями [1118] . Таким образом, на базе монголо-татарского щита к началу XV в. полностью формируется тип щита, который в XVI–XVII вв. был популярен в Иране и преобладал в Турции [1119] .
1116
Gorelik M. Oriental armour… Fig. 159, 160, 163.
1117
Хомонов М. П. Из наблюдений… § 103.
1118
Aslanapa О. Tiirkische Miniaturmalerei… Abb. 15.
1119
Robinson H. R. Oriental armour… PI. XB-D.
Значительно реже в интересующее нас время встречаются изображения круглых щитов из твердой кожи (табл. VII, 7). Диаметр их несколько меньше, чем у прутяных. Они раскрашивались и расписывались изящным растительным узором и снабжались круглым стальным умбоном с гравировкой или металлической инкрустацией.
Последняя треть XIV в. — завершающий этап бытования на Ближнем Востоке и в степях Юго-Восточной Европы миндалевидных щитов (табл. VII, 8). Заимствованные в XII в. у византийцев, они были восприняты и монголами, но применялись, судя по изображениям, редко [1120] . Как и европейские, восточные миндалевидные щиты изготавливались из тонких досок, оклеенных расписанной кожей или тканью. Не исключено, что к миндалевидному щиту относятся три металлических диска из кочевнического погребения XIV в. у пос. Праздничное в Прикубанье [1121] . (В могиле они лежали слева от покойника, один над другим.) Два из них диаметром 15,8 см, один — 9 см. Один из больших дисков и меньший представляют плоские железные пластины, покрытые тонким серебряным листом. По периметру расположены частые отверстия с вставленными в них согнутыми узенькими полосками латуни, концы которых изнутри отгибались в разные стороны, за счет чего диски держались на основе. Второй из больших дисков — чисто серебряный. На обратной его стороне сохранились остатки деревянной дощечки толщиной 0,5 см и покрывавшей ее кожи — между деревом и серебром. Система прикрепления к основе такая же, как и у остальных дисков. Вслед за Н. Н. Веселовским к щиту (без уточнения его формы) эти пластины относит и Г. А. Федоров-Давыдов [1122] . Однако нет полной уверенности в принадлежности их к миндалевидному или круглому щиту. Велика вероятность того, что они являются украшением длинного трапециевидного колчана, поскольку на вершине вертикали, по которой расположены диски, лежали наконечники стрел. Шлемы. Монголо-татарские шлемы XIV в. поражают богатством и разнообразием форм. Здесь мы не можем подробно останавливаться на каждой из них. Отметим лишь основные их типы и тенденции развития. Подавляющее большинство шлемов имеет сфероконическую форму, издавна характерную для Востока. Многие шлемы склепывались из отдельных элементов: купол — из 2, 4, 6 и более секторов, перекрытых иногда вдоль стыков более узкими полосками стали, подчас фигурными (табл. VII, 1; табл. VIII, 1–5; табл. IX, 1); стягивающий эти сегменты внизу венец, ровный или фигурно вырезанный по верхнему краю (табл. VIII, 2, 10–13; табл. IX, 1, 2); навершие — плоское, коническое или полушаровидное, иногда вырезанное по краям, увенчанное шариком или трубочкой для плюмажа.
1120
Gоrelik M. Oriental armour… Fig. 93, 94.
1121
Отчет Археологической комиссии за 1903 г. Спб., 1906, рис. 154; ГИМ, оп. 343.
1122
Федоров-Давыдов Г. А. Кочевники Восточной Европы… с. 36.