Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины
Шрифт:
Со второй половины XIV в. все шире распространяются шлемы с куполом, выкованным из одного куска, а иногда полностью цельно-кованные (табл. II, 2; табл. VIII, 6, 8–14; табл. IX, 2). Однако процесс этот происходит только на юго-западных территориях бывшей империи; в Сибири же, Центральной Азии и на Дальнем Востоке вплоть до XIX в. господствуют клепаные шлемы. Такой характерный признак монголо-татарских шлемов, как прямоугольная или фигурная пластина, приклепанная надо лбом, встречается и во второй половине XIV в. (табл. VIII, 9) и даже в первой четверти XV в. [1123] , но уже значительно реже. Зато все чаще встречаются на миниатюрах изображения наушей, представлявших в рассматриваемую эпоху систему из двух, реже трех стальных дисков, привязанных ремешками к бармице (табл. VII, 7). Бармицы были кольчужными (табл. VIII, 7), ламеллярными (табл. VIII, 9) или ламинарными, реже чешуйчатыми (табл. VIII, 8). Очень часто они прикрывали, кроме затылка, шеи и горла, также нижнюю часть лица. В последней четверти XIV в. встречаются стальные фигурные пластины, усиливающие бармицу и защищающие нижнюю челюсть (табл. VIII, 8) и нижнюю часть шеи — верх спины (табл. II, 2).
1123
Gorelik M. Oriental armour… Fig. 101, 112, 115, 136, 137, 189, 190.
Любопытной деталью ирано-монгольских шлемов последней трети XIV в. являются фигурные стальные пластины, прикрепленные спереди к нижнему краю шлема (табл. VIII, 7, 8). Они являются, в сущности,
1124
Robinson H. R. Oriental armour, Fig. 29В, 32В.
1125
Ibid., PI. ХХПА, с. ХХСА, Fig. 85D.
Остановимся подробнее на группе шлемов, позволяющей проследить развитие одного типа боевого оголовья на протяжении XIV — первой половины XVI в. и явившегося одним из основных типов металлической защиты головы на Ближнем и Среднем Востоке, а также на юге России. Основными признаками ранних шлемов этого типа являются: более или менее низкий купол яйцеообразной формы; очень широкий венец, верхний край которого вырезан фигурными зубцами, напоминающий корону и приклепанный к куполу; дугообразные вырезы над глазами; выкованные из стали и приклепанные «брови»; носовая стрелка в виде плоского стержня, продетая в обоймицу; длинная кольчужная бармица из двух частей, одна из которых защищает затылок, другая — лицо; крепление бармицы к шлему путем петель, вырезанных в нижнем крае венца, сквозь которые и продевался железный прут, захватывающий верхний ряд колец бармицы. Нам известно четыре таких шлема. Два из них хранятся в стамбульском музее Топкапу-сарай [1126] (табл. VIII, 11, табл. IX, 1); третий, числящийся в старых описях Оружейной палаты как «мисюрка калмыцкая XVII в., принадлежавшая боярину и воеводе В. В. Голицыну», хранится в Оружейной палате Московского Кремля [1127] (табл. VIII, 12); четвертый — приписывавшийся, по преданию, полулегендарному осетинскому герою XIV в. Ос-Багатару, хранился в осетинском святилище Реком, до нас не дошел, и его внешний вид известен только благодаря рисунку В. Б. Пфафа [1128] (табл. VIII, 13). Все они практически не исследовались; лишь стамбульские Штокляйн, Робинсон и Николь причисляли к турецким XIII–XIV вв., Гамбер же считает их персидскими или сирийскими XIII в., ничем, впрочем, не обосновывая этого предположения [1129] . Установить достаточно точно происхождение и время бытования этих шлемов можно благодаря частым изображениям их на очень ограниченном круге памятников — тебризских миниатюрах второй четверти — середины XIV в., причем с относительно полным набором признаков — редко (табл. VIII, 10), но такая деталь, как «короноподобный» венец, изображалась весьма подчеркнуто и очень часто [1130] . Самый старый из них, очевидно, один из стамбульских шлемов, поскольку он имеет купол, склепанный из нескольких секторов (табл. IX, 1). Может быть, немногим младше шлем из Оружейной палаты и второй стамбульский шлем (табл. VIII, 11, 12), поскольку куполы их цельнокованные, но старая структура — из нескольких секторов — воспроизведена на их поверхности в качестве декора проковкой ребер или граней. Самый поздний, видимо, шлем Ос-Багатара (табл. VIII, 13), поскольку его купол (во всяком случае на дошедшем изображении) совершенно гладкий.
1126
Stocklein H. Die Waffenschatze im Topkapi Sarapi Muzesi zu Istanbul. Ars Islamica, I, 1934, Fig. 3.
1127
Опись Московской Оружейной палаты, ч. III, кн. 2. М., 1884, с. 52–53, № 4461; Висковатов А. В. Историческое описание одежды и вооружения российских войск, ч. I. Спб., 1899, табл. 50. (Рисунок неточен. — М. Г.) Автор выражает признательность М. Н. Ларченко и Е. А. Яблонской за возможность изучения и публикации этого интереснейшего памятника.
1128
Семенов Л. П. Шлемы из Северной Осетии. — КСИИМК. Вып. 57, 1955, с. 64, рис. 18, 1.
1129
Stocklein H. Waffenschatze… Fig. 3; Gamber О. Dakische und sarmatische Waffen auf den Reliefs der Traiansaule. Jahrbuch der Kunsthistorischen Sammlungen in Wien. Band 60, 1964, Abb 8k; Rоbinsоn H. R. Oriental armour, PI. XXIIC; Nicolle D. D. Early medieval Islamic arms and armour. Madrid, 1976, Fig. 135.
1130
Gorelik M. Oriental armour… Fig. 103–106, 152, 155.
Следующий этап развития этой группы шлемов виден на двух памятниках — из Краковского музея-дворца Вавеля и Эрмитажа (табл. IX, 2; табл. VIII, 14). Они отличаются от рассмотренных выше совершенно гладким куполом и, главное, оформлением места перехода от венца к куполу. Грубые и редкие фигурные зубцы здесь заменяет линия мелких, изящно и тщательно вырезанных орнаментальных «бутонов тюльпана». Эти шлемы разнятся лишь незначительными деталями. Несмотря на это Г. Р. Робинсон датирует шлем из Вавеля XIII–XIV вв., а шлем из Эрмитажа — XV в. [1131] Если рассматривать эти шлемы сами по себе, установить точную дату действительно трудно. На навершии краковского шлема имеется большая надпись [1132] . Некоторые знаки ее напоминают буквы армянского алфавита, другие — арабскую графику, но в целом надпись совершенно не читается. Вероятно, она была нанесена около XVII в. армянином из Львова, где шлем и могли приобрести князья Красинские, из коллекции которых он происходит. «Старинная восточная» надпись могла быть сделана для придания большей ценности вещи. Подобный характер надписи можно объяснить тем, что львовские армяне были в основном крымского происхождения, говорили по-кипчакски, писали латиницей. Так что продавец нанес знаки, которые он мог видеть в старинных армянских книгах, не понимая и не помня хорошо написания армянских букв.
1131
Robinson H. R. Oriental armour, Fig. 16A, B.
1132
Zigulski Z. Islamic weapons in Polish collections and their provenance.
– In antiology: Islamic Arms and Armour. Ed. R. Elgood. L., 1979, PI. 241.
Едва просматриваемый узор на куполе шлема из Эрмитажа, который определен Э. Ленцем как европейский XV–XVI вв. [1133] , действительно напоминает как узоры Италии, так и Турции XV в., но узоры, тканей, а отнюдь не металла, так что скорее всего орнамент был нанесен на шлем значительно позже его изготовления. Точную дату и место изготовления этих шлемов могут дать только сравнение с рассмотренными выше шлемами и аналогии в изобразительном искусстве. Два наших шлема отличаются от четырех предыдущих только совершенством исполнения, отделки и технологии. Точное им соответствие мы находим в тебризской миниатюре 70–80-х годов XIV в. [1134] , а обрамление венца узором «бутон тюльпана» появляется в это время, судя опять-таки по тебризским миниатюрам, и распространяется именно в Северо-Западном Иране (табл. VIII, 7, 8).
1133
Ленц Э. Императорский Эрмитаж. Указатель…, с. 134.
1134
Ipsiroglu S. Das Bild im Islam, Abb. 52.
Наконец, самый поздний этап развития данного типа шлемов представляют три шлема с масками из Оружейной палаты [1135] (табл. IX, 3) и очень большая группа турецких, так называемых «тюрбанных шлемов» второй половины XV — первой половины XVI в. (табл. IX, 4). Шлемам из Оружейной палаты посвятила специальную статью Н. В. Пятышева [1136] , где совершенно неверно определила их как индийские, «могольские» XVII в., в чем ее поддержал А. Н. Кирпичников [1137] . Ближе к истине был Г. Р. Робинсон, определив их как иранские XV в., сделанные по татарскому заказу [1138] . На последнюю мысль его навело явное сходство личин кремлевских шлемов с личинами шлемов из курганов кочевников южнорусских степей XII–XIII вв. [1139] , что отрицать невозможно. Время создания этих шлемов надежно определяется завершением навершия одного из них — в виде перевернутого конуса с граненым шариком под ним (см., например, табл. IX, 4). Это время — вторая половина XV — первая половина XVI в. Характер орнаментации — специфические растительно-геометрические и цветочные мотивы, равно как и техника ее исполнения — гравировка с золотой наводкой, — сближают кремлевские шлемы с позднемамлюкскими — сирийскими и египетскими, а также с раннеосманскими образцами второй половины XV — начала XVI в. [1140] Вместе с
1135
Опись Московской Оружейной палаты, ч. III, кн. 2, с. 17–18, № 4404, 4405.
1136
Пятышева Н. В. Восточные шлемы с масками в Оружейной палате Московского Кремля. — Советская археология, 1968, № 3, с. 227–232.
1137
Кирпичников А. Н. Военное дело на Руси… с. 99.
1138
Robinson H. R. Oriental armour, p. 20–31.
1139
Пятышева Н. В. Железная маска из Херсонеса. М., 1964, табл. 1–VII.
1140
Миллер Ю. Мамлюкский шлем. Сообщения Государственного Эрмитажа, ч. I. Л., 1976, с. 46–47.
1141
Welch S. С. A king's Book of Kings. L., 1972, Fig. 3, 6.
Что касается «тюрбанных шлемов» (табл. IX, 4), то форма прикрытия лба и лица у них — надглазные вырезы, стрелка наносника и длинная кольчужная бармица на лице — явно продолжает (и заканчивает) линию развития данной группы шлемов. Форма же купола со всеми особенностями ее оформления, судя по миниатюрам [1142] , появилась в Тебризе около середины XV в., откуда «тюрбанные шлемы» распространились к мамлюкам и османам в результате военных и мирных контактов с государством огузов Ак-Койунлу, столицей которого в это время был Тебриз.
1142
Aslanapa S. Tiirkische Miniaturmalerei… Abb. 15.
Шлемы рассмотренного выше типа бытовали в XIV–XV вв. не только на территории Ирана, но также и в Золотой Орде, о чем свидетельствуют шлем Ос-Багатара, а также, видимо, «мисюрка Голицына», поскольку последняя фигурирует в описях как «калмыцкая», то есть, видимо, попавшая к своему хозяину с Нижней Волги — Подонья.
Не исключено и собственно золотоордынское производство шлемов в конце XIV в., на что могут намекать выражения «Задонщины»: «шеломы татарские», «шеломы хиновские» у татар, а также «шеломы черкасские» у русских князей [1143] . Последнее выражение может свидетельствовать о широте распространения и высоком качестве шлемов западных областей Золотой Орды, если они ввозились на Русь для высшей знати.
1143
«Задонщина», с. 44.
Конский доспех. Значительное распространение в монголо-татарской тяжелой коннице получил конский доспех. Разумеется, снарядить своего коня таким очень дорогостоящим вооружением могли лишь весьма состоятельные и знатные лица. Сохранилось подробное описание монголо-татарского конского доспеха, ламеллярного и ламинарного, стального и кожаного, сделанное Плано Карпини [1144] в середине XIII в. На иранских миниатюрах XIV в. часты изображения этого доспеха (табл. X, 1–4). В самой Монголии конский доспех применялся еще в XVII в. [1145] , а тибетские ламеллярные конские панцири, бытовавшие вплоть до начала XX в. и непосредственно продолжавшие раннюю традицию, сохранились до наших дней [1146] . Судя по изображениям (табл. X, 1, 2), конские доспехи западных областей бывшей империи чингизидов во второй половине XIV в. состояли из нагрудника, двух боковин, подхвостника, накрупника, двухчастной шейной брони и наголовья. На некоторых панцирях XIV в. (табл. X, 3, 4) нагрудная часть составляет единое целое с боковинами. Конские панцири были ламеллярными — из стальных (табл. X, 3) или раскрашенных и лакированных кожаных (табл. X, 1) пластинок, стегаными (табл. X, 2), а также ламинарными — из полос стали или расписной кожи [1147] . В конце XIV в. пластинчато-кольчужное бронирование распространилось и на конский доспех (табл. X, 4), почти вытеснив через столетие все другие виды брони. Монголо-татарский конский доспех являлся неотъемлемой частью устойчивой традиции боевого прикрытия коня, усиленно развивавшейся в Центральной и Восточной Азии еще в I тыс. н. э. Применялся конский доспех в раннем средневековье в Средней Азии и на Ближнем Востоке, в Европе же до середины XIII в. — лишь спорадически и, видимо, под влиянием восточных противников крестоносцев. Недавно А. Н. Кирпичников предпринял попытку доказать существование русского конского доспеха с начала XIII в. [1148] Основанием для этого ему послужили конское стальное оголовье из Киевского Исторического музея и летописное сообщение о конском доспехе, применявшемся в войске Даниила Галицкого. Однако в летописи прямо говорится, что защитное вооружение войска Даниила было татарским [1149] . Что же касается оголовья из Киевского Исторического музея (табл. X, 5), то оно имеет прямое отношение к нашей теме. Дело в том, что этот предмет практически депаспортизован. По косвенным данным А. Н. Кирпичников и Е. В. Черненко связали его с раскопанной В. В. Хвойкой в 1898 или 1901 гг. кочевнической могилой с конем в с. Ромашки в Поросье [1150] . Интересно, что в начале своей статьи авторы публикации отметили близость рассматриваемого оголовья ближневосточным образцам XV в., но дальнейший ход рассуждения увел их в сторону. На самом же деле нет никаких оснований полагать, что оголовье из Киева относится к другому региону и эпохе, нежели большая группа стальных оголовий, в точности повторяющих киевский экземпляр (табл. X, 6–11). Дж. Джорджетти, опубликовавший оголовье из Сан-Марино (табл. X, 7), относит его к мамлюкскому государству XV в. [1151] Г. Р. Робинсон, опубликовавший доспехи из музея Штибберта во Флоренции (табл. X, 9, 10), и Дж. К. Стоун, также опубликовавший оголовье этого типа (табл. X, 8) и отнесший их к XV в., считают их турецкими [1152] , что не удивительно, так как позднемамлюкское оружие практически не отличают от раннеосманского. Наконец, опубликованное Майером оголовье (табл. X, 11) снимает всякие сомнения: совершенно идентичное по форме киевскому, оно имеет великолепное, таушированное золотом оформление, включающее надпись, содержащую имя Мукбиля ар-Руми, мамлюкского эмира Дамаска первой половины XV в. [1153] Дате, которую дает надпись, нисколько не противоречит орнамент, ее время и место подтверждаются и мамлюкским знаком высокого ранга — изображением чаши на нащечниках и на налобнике. Рассматриваемого типа конские шлемы, как видим, надежно датируемые и локализуемые, являются редкостью в музейных собраниях. Тем большую ценность представляет оголовье из ГИМ (табл. X, 6) [1154] , относящееся к этому же типу, украшенное чеканной подтреугольной фигурой наверху, подобной фигуре, таушированной на оголовье коня Мукбиля ар-Руми. Таким образом, боевое оголовье из Киева не имеет никакого отношения ни к «черным клобукам» (кочевникам Поросья), ни тем более к Древней Руси. Скорее всею, оно не связано ни с каким погребением, а является случайной находкой; если же и связывать его с погребением, тем более с совместным захоронением воина и коня, то с некоторой натяжкой можно предположить, что это было захоронение литовца-язычника, поскольку в первой половине XV в. эта территория входила в состав Великого княжества Литовского, местное славянское население было давно христианским, а литовцы лишь в конце XIV в. начали массами христианизироваться. Языческий же обряд захоронения с конем издавна был характерен для литовцев. Все это, конечно, не более как гипотеза. В любом случае оголовье из Киева, сделанное в Сирии или Египте, в данной ситуации можно считать бытовавшим (вместе с комплектом защиты тела коня, поскольку, судя по изображениям, оголовья вне полного доспеха не применялись) в Золотой Орде, откуда он попал в район Киева случайно ли, при набеге, либо как трофей литовского воина или дар.
1144
Путешествия в восточные страны… с. 50.
1145
Материалы по истории русско-монгольских отношений. Русско-монгольские отношения 1607–1636 гг. Сборник документов. М., 1959, с. 286.
1146
Stone G. С. A Glossary… Fig. 125.
1147
Gоrelik M. Oriental armour… PL 47.
1148
Кирпичников А. Н. Снаряжение всадника и верхового коня на Руси IX–XIII вв. — САИ, Е1-36. Л., 1973, с. 30, рис. 14.
1149
Ипатьевская летопись под 1252 г.
1150
Кирпичников А. Н., Черненко Е. В. Конское боевое наголовье первой половины XIII в. из Южной Киевщины. — В кн.: Славяне и Русь. М., 1963, с. 62–65.
1151
Giorgetti G. A guide to the arms and armour collection in Cesta Castle, San Marino. San Marino. 1969, 111. 3.
1152
Robinson H. R. II museo Stibbert… p. 192, 193, Tav. 1, 2; Stone G. С. A Glossary… Fig. 214, 7.
1153
Mayer L. A. Caracenic Heraldry. Oxford, 1933, PI. LX.
1154
Автор выражает признательность И. Я. Абрамзону и Ю. И. Шокареву за возможность изучения и публикации этого памятника.