Культура и мир

Сборник статей

Феномен массовой культуры в исследовательском поле философии культуры и культурологии дискурсивно пересекается с проблематикой поколенческой философии и аксиологии.

На наш взгляд, одним из базовых конструктов ценностного сознания современного общества является «культ молодости» в расширительном толковании и амбивалентной оценочности. Это находит свое выражение в различных феноменах, формирующих массовую культуру: моде, рекламе, СМИ, литературных и изобразительных практиках, явлениях субкультуры и контркультуры, повседневных поведенческих стратегиях типа потребительской активности или освоения новейших технологий, задающих вектор актуальных и будущих социодинамических процессов.

Формирование и развитие поколенческих парадигм в любую эпоху напрямую связаны с процессами личностной и этнической самоидентификации, а также с задачей сохранения традиционных ментальных основ той или иной культурно-исторической

общности. Роль молодежи как особого субкультурного образования чрезвычайно важна в социокультурном портрете общества, в современную нам эпоху масскульта это является наиболее очевидным и вызывает противоречивое отношение к данному феномену на всех уровнях социальности.

Данная исследовательская проблема отличается особой актуальностью и требует теоретико-практического решения, поскольку феномен «культа молодости» пронизывает собой всю структуру современного общества и имеет выход на экономические, психологические и политические аспекты социального бытия.

1. «Культ молодости» как культурфилософская проблема и актуальная социокультурная парадигма. Рассматривая «ценности как важнейший артефакт культуры» (термин И. И. Докучаева (Докучаев 2008: 161–172)), структурирующий ее архитектонику, уточним, что наше понимание концепта «поколение» разворачивается в аксиологическом дискурсе. Среди множества параметров – исторических, психологических, географических – именно ценностное измерение кажется нам наиболее репрезентативным. Словарное определение поколения как «совокупности людей, относящихся к определенному возрастному интервалу» должно быть уточнено: «имеющих общее аксиологическое поле». Разумеется, на этом поле могут быть реализованы совершенно различные жизненные стратегии, например, «поколение войны» включает в себя и фронтовиков, и тыловиков, и дезертиров, и криминалитет, и партийных функционеров. Но заданная темпоральная и пространственная общность накладывает отпечаток на все эти субкультурные образования внутри одного поколения. Особенность современной социокультурной ситуации как раз и состоит в том, что в условиях массовой культуры явление «быть молодым» приобрело не столько возрастное, сколько ментальное, парадигмальное измерение, стало тотальным вектором общественного умонастроения.

Поколенческие стратегии, исследуемые в культурфилософской парадигме, имеют непосредственный выход на психологический дискурс. Воспользуемся психологическим термином «акцентуация», обозначающим вариант психического здоровья личности, сопровождаемый особой заостренностью некоторых черт характера. Идя опасным, но соблазнительным фрейдовским путем, поставим современному массовому обществу диагноз «акцентуированность на молодости». В зависимости от психического типа личностей—участников культурного процесса, эта акцентуация может усиливаться соответствующими характеристиками: истероидными, обсессивными, сенситивными, циклоидными, шизоидными. Например, массовая культура оценивается отечественным культурологом В. Рудневым как истероидная по своему типу: яркие цвета, секс в центре внимания, идея о «пятнадцати минутах славы», которые, якобы, положены каждому (Руднев 2002). Однако, в случае с «культом молодости» как концептом современной культуры, существуют подходы к любой разновидности акцентуированной аудитории.

Проиллюстрируем это на примере рекламы – самого яркого эпифеномена массовой культуры. Применительно к нашему дискурсу тему рекламы (небезосновательно много и часто привлекаемую исследователями в качестве эмпирического материала) обойти невозможно. «Культ молодости» является одной из наиболее легко считываемых рекламных стратегий, ведь путь к потребителю здесь достаточно прост, не требует особой изощренности или снятия острых этических проблем – цель ясна, проста и, разумеется, доступна!

Охарактеризуем некоторые рекламные схемы. Истероидная направленность эксплуатируется здесь вовсю – броско, крикливо насаждая агрессивный формат молодости с ее нон-конформизмом, стремлением «брать от жизни все», «не тормозить». Для обсессивно-акцентуированного человека избирается другой подход – тревожно и неспешно всматривающаяся в зеркало красотка констатирует: «у меня появились морщины». Разумеется, выход есть, и он предлагается потребителю максимально ненавязчиво, с педалированием таких качеств «волшебного крема Маргариты», как «многолетний опыт применения» и экологичность сырья для его изготовления. Для наиболее романтически восприимчивого сенситивного типа образ молодости «упаковывается» в контекст социальности с лучшими ее проявлениями типа большого количества друзей (таких же молодых, позитивных, энергичных), возможности чудесных совпадений и «сбычи мечт». Потребителя-циклоида реклама терпеливо поджидает,

ведь в этом случае надо совпасть с его жизненным ритмом. Такую аудиторию легче всего убедить в возможности волшебного перевоплощения в предпраздничные периоды или на стыке сезонов: «лето не ждет»; «чтобы быть в тонусе (читай – молодым, энергичным), надо чтобы “Тонус” был в тебе». Самая сложная, но и наиболее привлекательная для креативных рекламщиков аудитория – шизоидный потребитель, его надо ошеломить алогичностью и парадоксальностью умозаключения, возможно – привлечь фантастический сюжет или что-то на грани фола, брутальности и «черного тарантиновского юмора». Многоходовая комбинация без зефирно-розовых Барби и примитивно-лобовых слоганов типа «Колготки и чулки “Гламур” – все смотрят только на тебя», в итоге предъявляющая нестандартный типаж, скорее всего сработает. В этом смысле реклама мобильной сети «Теле-2» – безусловная креативная находка.

В некоторых случаях толерантную формулу «культ молодости» вполне можно ужесточить до категории «ювенальность» («ювенильность» как вариант), (буквально от лат. juvenilis – юная, неполовозрелая особь; термин, пришедший в социогуманитарный глоссарий из биологического). В такой постановке вопроса делается акцент на инфантилизме, безответственности как родовой черте общества в целом либо представителей какой-либо его субкультуры. Выдающийся отечественный кинорежиссер и, несомненно, одна из ключевых фигур современной российской ментальности, Александр Сокуров в интервью газете «Известия» (2004) сокрушался: «Наше российское общество – подросток. Вечный подросток. И меня удручает эта вечная ювенальность России. Это может не болезнь, но как минимум заболевание. Его можно вылечить, если будут хорошие доктора и настоящие лекарства. Иногда я спрашиваю себя, когда же придут варяги, которые начнут делать дело. И еще спрашиваю – неужели без варягов не обойтись?!» (Сокуров 2004).

«В каждом подростке живет подонок» – слова Ф. М. Достоевского. Действительно, несмотря на умиление юными существами – наивными, милыми, трогательными, многообещающими – в общении с ними подспудно присутствует некое опасение по поводу «скрытой угрозы», некоего Чужого, Другого, диалог с которым невозможен в силу непереводимости языковых систем, основой которых являются различные ментальные парадигмы. Историческая ирония ситуации заключается в том, что сейчас, на гребне волны «культа молодости», самым «продвинутым» языком общения стал «падонкоффский» сленг (изначально рожденный в Интернете). В очередной раз молодежь отгородилась от старших поколений, и на этот раз отрыв слишком значительный: несмотря на то, что в любую эпоху у молодого поколения была своя терминология, сейчас ситуация усилена обладанием новейшими технологиями.

Современное общество явно заискивает перед молодыми. Вспомним «Коммунизм – это молодость мира, и его возводить молодым» и «почувствуем разницу». Там, в советском прошлом – ответственность и надежда, в сегодняшнем настоящем – стремление остаться в этой возрастной категории, пользоваться всеми теми бонусами и гаджетами, которые предполагает статус «молодого». Советский же слоган «молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почет» вообще потерял свою вторую половину, что является не просто огромной моральной и социально-экономической проблемой, но и, думается, серьезной темой для теоретических раздумий в культурфилософском дискурсе.

Мода, как лакмусовая бумага всяческих историко-культурных метаморфоз, однозначно и настойчиво транслирует ценности молодости во всех ее проявлениях: сексуальности, мобильности, трансформенности применительно к постояно меняющимся жизненным обстоятельствам. Витрины и рекламные билборды на 100 процентов заполнены молодыми образами. «Возрастные» персонажи встречаются только лишь в «социальной рекламе» («позвоните родителям» или переведите им денег с помощью нашей удобной операционной системы). Рекламная кампания «Теле-2», о которой мы уже упоминали, безусловно выпадает из общего ряда, поскольку типажи, используемые в раскрутке сети, далеки от медийно-гламурных (трое немолодых мужчин со следами бурно прожитой жизни на лицах), тем и запоминается.

Во все времена старшие поколения отличались непримиримостью к развращенности, непослушанию юношества, измельчанию его идеалов. Мыслители писали гневные труды «о повреждении нравов», требуя «искоренения социальных язв» и резкого ограничения свободы молодых, приведения их к образцу старших. Традиционные культуры были четко иерархизированными обществами, где ребенок мог быть умным, но мудрыми все-таки были старики. Сейчас же, в условиях тотальности СМИ и «экранно-клипового» сознания, повсеместно в роли гуру выступают едва ступившие на публичное поприще «звезды», не имеющие достаточного жизненного опыта, зато имеющие возможность оплатить эфир. В силу этого большая часть населения даже крупных городов вряд ли вспомнит современных философов или естествоиспытателей, поэтов (не из когорты Петросяна) или выдающихся инженеров, провинциалы – тем более.