Кумач надорванный. Книга 2. Становление.
Шрифт:
– Нашёл тоже пророка в этом Солженицыне… Строчит чего-то из-за бугра, – буркнул Валерьян. – Если люди сплошь нищают кругом, то какое же это обустройство жизни? Обустройство в нищете? У нас в общежитии людям уже на макароны не хватает.
– Я ведь сказал уже: зарплаты индексируют, то есть повысят. Это вопрос решённый, – Павел Федосеевич начал терять терпение. – А работяг этих ты не больно жалей. Нашёл тоже общество… Те они ещё пьяницы и бракоделы! И на нас – на интеллигенцию – волками смотрели во все времена. Как же точно их великий Булгаков описал. Шариковы и есть: грубые, завистливые, тупые.
– Любишь ты на людей ярлыки навешивать…
Некоторое время они сидели, раздражённые друг другом, не зная, как возобновить
– Правда, что планы реформ Ельцину американские советники пишут?
– Ну не Ельцину персонально, а кабинету министров, – поправил Павел Федосеевич, расправляя плечи. – Разработкой конкретной экономической программы занимается зампред правительства Егор Гайдар. Профессиональный экономист, доктор наук, заметь. А то, что его западные специалисты консультируют – только к лучшему. Они действительно знают, как рыночная экономика работает на деле. Они профессионалы.
– И с чего ж это они так нашей жизнью-то озаботились вдруг?
– Озаботились, потому что «железный занавес» рухнул, и Россия открылась миру. Хватит уже лепить из Запада образ врага. Он нам в трудный исторический момент руку помощи протягивает, а твой «День»…
– А «День» – единственная газета, что людям глаза на происходящее открывает, – перебил Валерьян с убеждённостью.
Павел Федосеевич зажмурился, в бессилии уронил голову, хлопнул себя ладонью по лбу.
– Господи, сын! Ну какой ты, честное слово, упрямец! – воскликнул он, отчаиваясь. – Прямо Базаров наоборот! Судьба наша русская такова, что ли?!
Пламя стоящей на столе керосинки заколебалось, иссякая. По напряжённым лицам отца и сына заплясали багровые тени, укрупняя и огрубляя черты.
– IX —
Меркнущие надежды на сытную, благостную жизнь породили брожение. Зарождаясь в ругани стихийных сборищ, в очередях за скудеющей получкой у касс, в первый же пореформенный месяц оно охватило множество городов России. Недовольство ширилось даже в Москве – столице демократической революции. Улицы, учреждения, трамваи каждодневно заполонялись разочарованными, терпящими суровую нужду людьми. Город тонул в раздорах, слухах.
В первую февральскую неделю, особенно в вечерний час, на выходах из станций метро, на транспортных остановках, у заводских проходных стали возникать агитаторы. Крепкие усатые дядьки, напоминавшие с виду рабочих бригадиров, взволнованные пенсионеры, иногда женщины, совали идущим мимо машинописные листовки.
В листовках говорилось:
Товарищ! Если ты не можешь спокойно смотреть, как грабят народ, как распродают державу иностранцам, как плодят нищих; если ты желаешь счастья своим детям, уверенности в будущем своей семье; если не терпишь ложь и предательство – останови геноцид! Добивайся вместе с нами отставки продажного правительства Ельцина! Присоединяйся к походу на «Белый дом»!
Ельцин обманул народ. Его правительство продолжает антинародную политику Горбачёва. Идя к власти, Ельцин обещал заботиться об интересах простых людей. Став президентом, он перечеркнул свои обещания. Сегодня его заботит не благосостояние народа, не развитие экономики, а смена общественного строя, взращение класса паразитов – опоры его власти.
Поправ Конституцию страны и волю народа, выраженную на референдуме 17 марта 1991 года, правительство Ельцина поставило себя вне закона, перешло в услужение к иностранному капиталу и тащит народы к братоубийственной войне.
Товарищи! Братья и сёстры! Надеяться не на кого. У народа остался последний шанс – мирным путём отстранить от власти правительство, предавшее национальные интересы. Если не ты, то кто?
Сбор
Российская коммунистическая рабочая партия
Движение «Трудовая Москва»
Резким и ясным содержанием листовки пронимали обманувшихся в ожиданиях служащих, инженеров, водителей автобусов, рабочих. С агитаторами вступали в разговоры. Некоторые из осторожности переспрашивали:
– А разве компартию не запретили? Ельцин ведь лично указ подписал…
– Это горбачёвскую КПСС [3] запретили. Туда им, оппортунистам, и дорога.
– А Анпилов?
– Анпилов возглавляет движение «Трудовая Москва». Это движение рядовых коммунистов.
3
Коммунистическая партия Советского Союза, правила в Советской России (Советском Союзе) под разными названиями с ноября 1917-го по август 1991 года. – Прим. ред.
Листовки клали в карман и уносили с собой, показывали на работе, соседям по дому.
Агитацию против Ельцина вели не только коммунисты. Энергичный Владимир Жириновский, бывший кандидат в президенты России, эксцентрик и демагог, собирал в Москве сходки. На них, исходя криком, он грозил правительству восстанием, обещал разогнать спекулянтов, покарать жуликов, изменников, барыг:
– Пускай бегут в «Шереметьево» прямо сейчас! Пока не поздно! Через два месяца мы возьмём власть и закроем выезд из страны. Со всех, кто не успеет к этому времени сбежать, мы спросим сурово! Ответят за всё! За предательство! За грабёж! За обман!
Жириновский умел заводить толпу. Его приветствовали, словно трибуна.
Заколебалась и часть депутатов в Верховном Совете. Встрепенулись левые и почвеннические фракции, недавно ещё совершенно задавленные демократическим большинством. Депутаты, бывавшие в округах, выступали на заседаниях всё резче, упрекали реформаторов за безответственность и волюнтаризм. Сергею Филатову, занявшему после подавления ГКЧП должность заместителя главы Верховного Совета, удавалось сдерживать эмоциональные выпады. Однако уверенность демократической верхушки в том, что на назначенном на весну новом съезде всю депутатскую массу в тысячу человек удастся направить в нужное русло, начала подтачиваться.
Известие о затеваемой Анпиловым демонстрации смутило в демократической фракции многих. Фракционное совещание шло нервно.
– Глядите-ка, очухалось большевичьё, – негодовал Лев Пономарёв, непримиримый антикоммунист. – Кто бы ещё пару месяцев назад мог допустить, что они посмеют уличные шествия собирать? Пока мы в парламенте о новой конституции дискутируем, этот Шариков сброд на нас натравить задумал.
– Шариков? – спросил кто-то, скалясь.
– Ну а как Анпилова ещё назвать? Вылитый Шариков и есть. И морда типичного люмпена. Красная, испитая, – высокий, визгливый голос Пономарёва вздрагивал от злобы.
– Это ребята-журналисты придумали, – пояснил Винер. – Метко и вовремя, между прочим. До гробовой доски не отмоется.
– Сброду необходимо противопоставить военную силу! Демократия должна уметь себя защитить, – неистовствовал Пономарёв, обнажая длинные, неправильной формы зубы, – Сергей Александрович, прошу вас, обратитесь к Борису Николаевичу. Благодушествовать нельзя!
Волнение передалось и окружению Ельцина. До площади перед Верховным Советом, на которой Анпилов решил провести митинг, красных манифестантов решили не допускать.