Купись на мою ложь
Шрифт:
– Потому же, почему и ты… – Она непринуждённо пожимает плечами. – «Зелёный день».
– Нет, я про другое. Почему ты работаешь у Лютера?
Зои передёргивает плечами от леденящего холода, образовавшегося в районе солнечного сплетения.
Под действием алкоголя затуманенный разум сомневается: стоит ли отвечать на этот вопрос? Стоит ли раскрывать душу? Стоит ли говорить о том, что перед Йентани Вудом сидит блуждающая звезда, которая уже давно не вращается вокруг центра галактики, а вместо этого движется по своей траектории?
– А ты почему работаешь у Лютера? –
– Ты сама была свидетелем спора, – хмыкает Йен, выгибая левую бровь.
– Но ведь это не вся история, – пожимает плечами Зои, чуть ёжась от накатившего ветра.
– Если я расскажу свою, ты ответишь на мой вопрос? – Йен снимает пиджак, накидывая его на плечи девушки.
– Не нужно было. – Зои пытается его снять, но рука Йена пресекает попытку, а выразительно-изогнутые брови ждут ответа на вопрос. – Расскажу, – выдыхает девушка.
Мужчина довольно кивает. Если всё пойдёт по его плану, то не придётся никого в себя влюблять и причинять боль в последствии – она сама согласится ему помощь. Надо только слегка оголить душу.
– Я бы никогда не согласился на такой тупой спор, – хмыкает Йен, подбирая с земли веточку и прокручивая её в руках. Вены постепенно выступают при повороте кисти и снова растворяются, когда рука застывает в статичном состоянии. – Моя бывшая девушка – причина всех наитупейших поступков. Мы были вместе ещё со студенчества, целых семь лет. Вся общественность вокруг считала нас «идеальной парой». Да, чего уж там! Я сам считал нас идеальными, её идеальной. Я ставил работу выше чувств, она – тоже. И всё устраивало, пока она не захотела семьи, а я не понял, что не в силах этого дать, хотя и очень хотел. Когда-нибудь, конечно… А теперь я делаю так много ошибок, пытаясь вернуть её, потому что…
– Потому что любишь? – Зои вставляет это неосознанно, но очень заинтересовано. Девушка уже давно облокотилась локтями на свои колени, с замиранием сердца слушая полуночное откровение.
За то малое время, которое она знала Йена – ей казалось, что он будто бы деревянный, без чувств, без эмоций, даже без улыбки, с одной лишь кривоватой усмешкой. Но сейчас рядом сидел будто бы другой человек.
– Да, потому что до сих пор безумно люблю эту женщину, – усмехается Йен, разламывая палочку пополам. – И я сам всё разрушил. Потому что…
– Ты холодный, – словосочетание снова неосознанно слетает с губ Зои, а она уже тысячу раз жалеет об этом.
– Что? – удивляется Вуд, поворачивая голову на собеседницу.
В её глазах пенились волны жалости и сочувствия, и густые ресницы еле удерживали бушующее море эмоций. Дыхание Йена перехватывает, а в солнечное сплетение упирается несколько острых игл.
– Ты холодный, – повторяет Тёрнер, продолжая смотреть чётко в лицо Йена. – Она думала, что сможет согреться в твоём холоде, что ты сам преобразуешь его в тепло, в пожар. Ты не смог, а она вместо того, чтобы согреть тебя продолжала заботиться о себе. И вот болезненный итог на лицо. Но семь лет… Боже, целых семь!
Йен несколько раз моргает, в немом оцепенении смотря на Зои. И добавить
Но сейчас всё изменилось. Он был готов преобразовать свой многовековой холод в яркое пламя. Для неё. Для Делайлы Пирс.
– А сейчас она выходит замуж за другого человека, а я, каждый раз, услышав её имя или увидев её, ввязываюсь в странные авантюры типа этого спора. Такая история. И виноват во всём случившемся только я.
– Нет. – Девушка пододвигается к мужчине, укладывая горячую ладонь на его запястье. – Ты не виноват. Это же проблема вечности. – Она отнимает руку, указывая на небо. – Холодным и рациональным – высшие позиции, горячим и чувственным – низшие. Так было и будет. Либо ты пожертвуешь собой и станешь пламенем, который согреет холодную рациональность, либо смысла в ваших отношениях не будет, ведь ей нужен огонь.
Йен поднимает глаза к небу, будто в первый раз видит звёзды над своей головой.
– Теперь твоя история. – Его баритон окутывает Зои вперемешку со сладковатым ароматом от пиджака.
– Это самая обычная история. – Она пожимает плечами, но внутри всё сжимается до размера бактерии. – Ты до сих пор не понимаешь, почему меня называют «Колумбийка»?
Йен отрицательно качает головой.
– Два года назад я с красным дипломом окончила университет «Колумбии» на отделении хореографии.
Вуд слегка приподнимает брови, внимательно вглядываясь в тонкие черты лица, но не прерывает, внимательно слушая.
– Всё было так, как я того хотела: упорная, жёсткая, даже жестокая работа каждый божий день. Участие во многих танцевальных проектах, бродвейские постановки. Компания вроде как друзей, влиятельный молодой человек, контракт на главную позицию в танцевальном бродвейском шоу «Ярче тьмы» …
– Прости, пожалуйста, ты танцевала в «Ярче тьмы»? – Глаза Вуда наконец-таки округляются, а на лицо накладывается самый настоящий отпечаток удивления.
– Нет. – Зои подкусывает губу, сильно сжимая подол песочного платья в кулачках. – Но должна была. Всё случилось так резко, что я и сделать вдох не успела. Я уже смутно помню те события. – Ложь. Вселенского масштаба ложь. От красочности уже хочется перерезать вены. – Шли репетиции преддипломной композиции, параллельно я пропадала на репетициях «Ярче тьмы», в выходные Пати всегда таскала меня по магазинам, а потом молодой человек устраивал немыслимые свидания.
«И после этих свиданий хотелось выть волком от боли», – костяшки на сжатых кулачках белеют, а затем она резко разжимает их, укладывая ладони на колени.
– А потом… Был выпускной. Там то мой мир и разрушился. Я застала его за изменой. И, конечно, реакция была у меня радикальная – расстаться.
«Наконец-то я нашла причину сбежать от него! Наконец-то я могла вырваться!»
Она пытается сделать вдох полной грудью, но выходит лишь рваное подрагивание.