Курсант: Назад в СССР 7
Шрифт:
— В нашем заведении — нет. А вот когда он уехал… Выяснилось, что девчонка одна от него, говорят, забрюхатела.
— Кто такая?
— Да не знаю я. Может, это вообще слухи. Ну я же говорю, у нас все чинно было, благородно. И вы из самой Москвы ради этого приехали?
— А чему вы удивляетесь?
— Я думала, вы из-за девушек.
— Каких девушек?
— А вы не знаете? — Марь Иванна посмотрела на меня как на школьника Вовочку, а затем придвинулась поближе, хотя мы были абсолютно одни, и шепотом проговорила. — Городок у нас небольшой, тихий. Только за последний год трех девиц убили. Так и не нашли, кто.
—
— Прирезали их ни за что, ни про что, а милиция так и не нашла душегубов. Мне теперь самой страшно на улицу вечером выходить.
— Вот как?
— А еще недавно адвоката убили. Ножом прямо в сердце.
Собеседница моя сначала показала на грудь, будто себе туда кинжал втыкала, а потом едва заметно перекрестилась. Впрочем, руки она быстро спрятала под стол.
— Тоже не нашли убийцу?
— Слава Богу, нашли. Электромонтер оказался. Гришка Лаптев, одноклассник мой. Мужик он спокойный, но как выпьет, вожжа под хвост попадает. Кулаками машет, один раз даже на дружинников кинулся. С работы его все уволить не могли, дело он хорошо свое знал, но водку любил пуще жены. Из вытрезвителя на него бумаги по месту работы писали, что, дескать, опять ваш электрик у нас протрезвление проходил, примите меры общественного воздействия. Но все без толку.
Марья Ивановна с отстраненной горечью махнула рукой.
— А адвоката он за что убил?
— А кто его знает. Я же говорю, как выпьет — другой человек. Будто бес вселяется. Вот как бывает-то, — Марь Иванна вздохнула, уставившись невидящим взглядом в пустоту зала, будто вспоминала Гришку и школьные годы, где он был обычным пионером, чеканил речевки про отряд и не дружил еще с водкой.
— Ясно, спасибо еще раз…
— А колбаски вам не надо? — женщина извлекла из сумки палку сервелата и промасленный бумажный сверток с запахом буженины. — Денег с вас не возьму. Милиции помогать надо. Особенно московской.
Я направился на Главпочтамт и заказал междугородние переговоры. Можно было, конечно, позвонить Горохову из ГОВД, но там вряд ли бы получилось все обсудить без лишних ушей.
— Москва! Пятая кабина, — прозвучал гнусавый голос оператора, перекрикивая шум из соседних «скворечников». Отовсюду слышались крики, типа «Зина, Зина! Ты меня слышишь? Ваську поцелуй за меня! Скоро приеду», «Але! Але! Виталик! С днем рождения, друг!».
Я поплотнее закрыл дверь, снял черную увесистую трубку.
— Никита Егорович, — орать я не стал, в советский телефон чем громче блажишь, тем хуже слышно.
— Привет, Андрей Григорьевич, — голос следователя был невесел, и вместо того, чтобы выслушать мой доклад о проделанной работе, шеф вдруг стал сам мне докладываться. — У нас пока неважно дела идут. Луцкую Алевтину убили.
— Как убили? Кто?
— Не нашли пока. Дело не у нас. Районный отдел занимается. Из Москвы-реки выловили труп. Задушенная. Черненко Алексей Владимирович приходил, мы с ним вместе версии прикинули — нет подходящих пока для серьезной работы.
— Может, это сделал тот, кто убил Дицони? Устранил ее как свидетеля?
— Вряд ли… Почему он сразу тогда так не сделал? Только после того, как она у нас побывала. И потом, почерк разный: удушение и нож. А еще дело
— Не сомневался, — ответил я, вдавливая трубку в лицо и к уху (хотя если надо, нас прослушают и так), говорят, она с его женой очень дружна. Подружки, вроде…
— Тоже об этом слышал, — голос Горохова сник. — Боюсь, как бы меня на пенсию не турнули. Кровь из носу нам это дело раскрыть нужно, иначе прицепятся.
— Никита Егорович, стопроцентной раскрываемости не бывает. Это всем известно.
— Сам понимаешь, если под тебя копать начали — любой повод найдут… Вот ты сколько в системе? Три года? Скоро поймешь, что я прав. Может, быстрее, чем я думаю.
Я лишь тихо усмехнулся, оторвавшись на секунду от трубки, но вслух сказал:
— У меня пока тоже глухо, но есть некоторые странности. Дицони этот в Зеленоярске чуть ли не душой компании был.
— Что он там вообще делал?
— Пока не выяснил, работаю. Местная милиция явно что-то умалчивает. Поэтому я пока как в потемках. Оперативные позиции с гражданскими буду налаживать, ну и сводки старые просмотрю. Дела оперативного учета мне никто, конечно, не даст глянуть. Местные, скорее всего, уже получили указания от начальника держать язык за зубами. Но что-нибудь придумаю. Постараюсь всё же не задерживаться здесь.
Я понимал, что и там я очень нужен.
— Давай, Андрей Григорьевич, работай. На тебя надежда. Только аккуратнее там. На рожон не лезь. Завтра доложишь.
— Есть.
На следующий день я снова направился в ГОВД Зеленоярского горисполкома. Сразу прямиком к начальнику. Снова у его двери толпился народ, а я проскользнул без очереди по старой схеме.
— Что же вы, Михаил Олегович, не все мне рассказали? — с порога перешел я в наступление. — Я тут справочки некоторые навел — никто из ресторана «Меридиан» за буйства цыгана не забирал. Наоборот. Говорят, он там очень даже вписался в праздный антураж заведения и выступал за спасибо. А девушка, что от него забеременела, как мне ее найти? Поможете? Или мне самому опять тропку протаптывать?
— Нет этой девушки больше, — нахмурился Караваев, отчего его лысина съехала на лоб.
— Как — нет? — я сел за приставной стол. — Только не говорите, что тоже убили.
— Что значит — тоже? — опешил местный начальник.
— Насколько я знаю, у вас три трупа женщин с колото-резаными и мертвый адвокат за последний год.
— Да это все бытовуха. Шлялись по ночам, вот и нарвались, наверное, на хулиганов.
— И адвокат шлялся?
— Его дома нашли… Там и подозреваемый у нас есть. Задержан.
— Так что насчет беременной?
— Непутевая она была. Гулящая. Повесилась спьяну дома на люстре. Там никакого криминала нет. Суицид чистой воды. Отказной материал могу предоставить.
Караваев при этом сделал жест, как бы отмахиваясь — мол, совершенно нечего там смотреть.
— Спасибо, я, если что, в штабе в архиве его попрошу, сошлюсь на вас, если не возражаете. И мне бы еще по убийствам девушек посмотреть дела.
— В прокуратуре они. Мы только оперативное сопровождение осуществляем, — вздохнув, выдал Караваев прописные истины, будто не понимал, что я всю эту кухню давно знаю.