Курсант: Назад в СССР 7
Шрифт:
Мы зашли в кабинет. Катков уже корпел над следами рук, что изъяли при осмотре гостиничного номера, сличая их со свежеиспеченной дактокартой. Работал, не отходя от кассы.
— Продолжим, — Горохов впился взглядом в Луцкую, — В ваших интересах, Алевтина Петровна, с нами сотрудничать… Мы терпеливые. Не захотите рассказывать сегодня, повторим вопросы завтра и послезавтра. О чем вы разговаривали с Дицони? Где вы его встретили, почему он вам помог пройти внутрь?
— Встретились на крыльце гостиницы, — уклончиво ответила проститутка. — Я попросила
— Насколько я знаю, такие как вы вхожи в «Россию» без всяких провожатых. Ведь так? Это легко проверить. Вы просто тянете время, мы все равно узнаем правду.
Я подошел к Каткову, тот пыхтел, склонившись над столом, что приткнулся в углу, и рассматривал в криминалистическую лупу завитушки папиллярных узоров.
— Ну что? — тихо спросил я его, чтобы никто из присутствующих не услышал. — Есть ее пальчики?
Тот со вздохом оторвался от лупы и покачал головой:
— Не её это следы.
— А чьи?
— Там чьи угодно могут быть. Даже недельной давности могли сохраниться, на предметах, которые горничная не протирает.
— Никита Егорович, — с торжествующим видом я распрямился. — Есть совпадение!
Катков с удивлением на меня уставился, раскрыл рот и уже хотел ляпнуть лишнего, но осекся и промолчал, когда я кинул на него хмурый взгляд.
— Пальцы в номере Дицони оставлены гражданкой Луцкой.
— Замечательно, — Горохов отбил короткую барабанную дробь по столешнице и снова впился взглядом в допрашиваемую. — Что вы на это скажете?
— Я не знаю, — растерянно пробормотала та, — это ошибка…
— Криминалистика — наука точная, — торжествовал Горохов. — Ошибки быть не может…
Луцкая съежилась и облизнула пересохшие губы:
— Я не была в номере Артура.
— Вот как? — сощурился следователь. — Однако, называете его по имени, как старого знакомого… Правду говори!
Бум! — Горохов стукнул кулаком по столу.
Луцкая и Катков вздрогнули.
— А зачем нам ее показания, Никита Егорович? — вмешался я. — Доказательств и так достаточно. Пальчики на месте преступления ее. Администратор видела их вместе в холле. Потом видела, как Маргоша пулей выбегает из гостиницы. Куда бы ей бежать? Оформляйте постановление об аресте, думаю, прокурор подпишет санкцию.
— Мне нельзя в камеру, — пробормотала путана, борясь с дрожью в руках. — Я не могу… Я не убивала.
— Говори правду, — я резко подошел к Луцкой и бесцеремонно заголил рукав блузки на правой руке, обнажив синюшные, истыканные иглой вены. — Иначе ты в камере долго на протянешь. У тебя ломка… Без дозы не выживешь. Если скажешь правду, есть шанс выйти под подписку. Или вообще пройдешь как свидетель.
— Я не могу сказать…
— Тогда пойдешь как основная подозреваемая… А так можешь выжить. Взяться за ум. Пролечиться от зависимости, — я уже говорил голосом ровным и спокойным, даже немного доброжелательным. — Тебе решать. Что выбираешь? Мучительную смерть в СИЗО или шанс на жизнь?
— Я скажу, все скажу! —
— Так! Какой человек? — оживился Горохов. — Что значит — с горящими?
— Я не знаю… Его взгляд. Будто прожигал. Мне показалось, что глаза горят.
— Подробнее.
— Наши развлечения с Артуром были в самом разгаре, когда в дверь кто-то постучал. Я просила его не открывать, но он сказал, чтобы я посмотрела, кто там.
— Почему он сам не открыл? — спросил с подозрением Горохов.
— Он был связан. И голый, — как будто говоря о простых и обычных делах, пояснила она, и только потом спохватилась: — Нет! Не подумайте… Он сам попросил его связать. Любил, когда я это делала.
— И плеткой просил отходить? — хмыкнул следователь.
— Да-да. Я обернулась в полотенце и открыла дверь. Была ночь. В проеме передо мной вырос черный силуэт. Он с силой втолкнул меня внутрь и захлопнул дверь. Закрыл ключом изнутри и сунул его себе в карман. Я хотела закричать, но увидела его взгляд. Он будто прожигал… Слова застыли в горле. Я поняла, что, если закричу, он меня просто уничтожит. В его руке блеснул нож, он прошел в комнату и ударил им лежащего на кровати Артура. Тот даже вскрикнуть не успел… Потом что-то еще с ним сделал, кажется, порезал тело. Я не видела. Все как в тумане.
— Гипноз, что ли?
— Не знаю… Я еще под дозой была. Плохо соображала.
— Потом что было? — Горохов настороженно (как, впрочем, и все мы) и жадно ловил каждое слово.
— Он ушел. Как смерч. Так же быстро, как и ворвался. Я была в ужасе и сперва подумала, что это был и не человек вовсе. Демон.
— Как он выглядел? Что говорил?
— Ничего не говорил, ему не нужны были слова. Он угрожал одним взглядом. Я почувствовала себя беззащитным кроликом рядом с коброй. Вы не сможете понять.
— Как выглядел?
— Я не знаю.. Я не помню.
— Как так?
— Сама не пойму… От ужаса или чего-то еще. Я даже не поняла, в чем он был одет. Во все темное, кажется… Но это не точно. А лица не разглядела. Ночь, и мы с Артуром свет не включали, нам-то он зачем. В номере полумрак был. И в коридоре почему-то тоже. Будто лампочка перегорела.
— А куда делась подвеска? Бриллианты на золотой цепочке, с которой Дицони не раставался. Думаю, вы прекрасно знаете это украшение.
— Убийца прихватил ее с собой. С журнального столика.
— Вы же говорили, что он ушел стремительно?
— Я просто сейчас вспомнила. Да, точно... Он схватил ее и скрылся.
— А как он ее так быстро нашел на столике? — не унимался Горохов. — Было же темно…
— Я не знаю. Говорю же. Он будто демон был.
Взгляд Горохова потвердел ещё больше, если только это было возможно.
— Не верю я в байки про демонов и всякую нечисть. Придется все-таки, гражданка Луцкая, вам здесь задержаться надолго.
— Нет… Меня нельзя в камеру. Я не выдержу!