Курский излом
Шрифт:
В ходе боев вместе с танками комбриги могли использовать и свои истребительно–противотанковые батареи, насчитывавшие в общей сложности 19 76-мм ПТО в 100-й, 237-й, 242-й, 49-й и 1-й гв. тбр (одно орудие было потеряно в боях) и 8 пушек в 180-й и 192-й тбр. Помимо этих средств, генерал–майор Д. Х. Черниенко располагал 24 85-мм ПТО в двух отдельных противотанковых дивизионах и 59 45-мм и 76-мм ПТО — из приданного иптап и бригады полковника Е. Ф. Петрунина. Следовательно, если учесть 13 орудий 122-го гв. ап 51-й гв. сд, расчеты которых заняли оборону в полосе 31-го тк, против 2-го тк СС могло быть выдвинуто дополнительно к танкам 123 орудия (в двух эшелонах), из них 99 76-мм и 85-мм ПТО.
Хочу особо подчеркнуть: несмотря на то, что командующий 1-й ТА и получил довольно значительные силы танков и
Утром 7 июля, получив приказы и распоряжения из штаба, огромный армейский механизм пришел в движение, набирая обороты. Наиболее сложно проходил марш 237-й тбр. Бригаде предстояло пройти чуть больше 30 км по маршруту: хутор Покровский, выс. 260.5, ур. Ситное, Кочетовка, Грезное — и сосредоточиться в х. Тетеревино. Но на марше произошла существенная заминка. Мост через Псел в Кочетовке был взорван, причем, как ни покажется странным, собственными войсками. Процитирую приказ командующего 6-й гв. А № 038 от 17 июня 1943 г.:
«6 июля 1943 г., вследствие создавшейся боевой обстановки, командир саперного взвода 2-й роты 540-го армейского инженерного батальона ст. лейтенант Рухман Святослав Николаевич получил приказ о минировании трех мостов в районе сел Сухо — Солотино, Кочетовка, а также приказ о взрыве указанных мостов в случае непосредственной угрозы захвата их противником или получения приказа о взрыве со стороны начальника боевого участка, который будет держать оборону этого района.
Имея на каждом мосту по отделению бойцов, Рухман разведки не вел. Обстановку совершенно не знал и, несмотря на отдаленность боя и отсутствие непосредственной угрозы со стороны противника, отдал приказание взорвать два моста в 3.00 7.7. 43 г. и третий мост — у 7.00 того же числа, что было выполнено. В результате подрыва мостов, не вызванного боевой обстановкой, две танковые части и одно танковое соединение задержались прибытием на боевые рубежи и отражению войск противника от одного часа тридцати минут до двух часов, а также задерживалось продвижение пехоты и автотранспорта.
За безответственное отношение и проявление паники при исполнении боевого приказа командир саперного взвода ст. лейтенант С. Н. Рухман предан суду Военного Трибунала и осужден 12 июля 1943 года к высшей мере наказания — расстрелу»{570}.
Жестокое было время, тяжелая и очень напряженная обстановка. Как ни привыкал на войне к смерти человек, каждый в душе надеялся выжить. И невероятно трудно и обидно было осознавать, что гибнешь от своей пули. Не берусь судить, соизмерима ли степень вины этого офицера с вынесенным ему суровым приговором. Отмечу лишь, что взрыв мостов действительно задержал примерно на 4 часа переброску бригады соединений майора Н. П. Проценко и подполковника Е. Ф. Петрунина. Они не смогли вовремя выйти в указанный район, и [613] боевая группа дивизии «Лейбштандарт» их упредила. Офицеры штаба 29-й оиптабр писали:
«В 10.00 бригада после совершенного 150-км марша выехала из Зоринские Дворы для занятия рубежа ПТО. При следовании бригада была задержана в Кочетовке на 4 часа, так как все мосты через р. Солотинку были взорваны, оставшийся один мост разрушен при проходе танков.
Благодаря настойчивой работе артиллеристов бригады и танкистов 237-й тбр 31-го тк мост за три часа был восстановлен и орудия и танки были переправлены для выполнения поставленных задач. Но занять указанный рубеж ПТО бригада и 237-я тбр не успели,
Командир бригады принял решение занять противотанковую оборону на рубеже 1 км юго–западнее Веселый, Рыльский»{571}.
Для командования 4-й ТА успех 6 июля был очевиден, первые две позиции русских прорваны, часть их сил попали в окружение. И самое главное — 2-й тк СС планировали уже на прохоровское направление. Но Гот не мог не признать, что советское командование хорошо подготовилось к обороне и, несмотря на понесенные его войсками потери, действует очень активно, наращивает силы перед фронтом его армии, усиливает более организованное сопротивление. Поэтому наряду с положительными результатами прорыв корпуса СС принес целый ряд существенных проблем. Причем они возникали подобно цепной реакция — одна порождала другую. Главная из них — фронт 2-го тк СС оказался значительно растянут, более чем на 40 км. Помимо того что он постоянно подвергался сильному давлению, в том числе и танковых частей, его дивизии имели открытые фланги. Не удалось, как рассчитывали, сломить сопротивление русских на стыке 48-го тк и 2-го тк СС. Это привело к тому, что Кнобельсдорф 6 июля не сумел вывести корпус в район Яковлева и сменить левофланговую дивизию Хауссера. А тот, в свою очередь, был не в состоянии уменьшить фронт 2-го тк СС и сконцентрировать значительные силы на участке прорыва в северо–восточном направлении.
Существенное влияние на обстановку на направлении главного удара 4-й ТА, особенно на ситуацию на прохоровском направлении, оказывали неудачи АГ «Кемпф». Ее войска двигались далеко не так, как изначально предполагалось, — плечом к плечу с корпусом СС. Она продолжала топтаться на месте, и хотя к исходу 6 июля 3-й тк, наконец, прорвал первый рубеж [614] русских восточнее Белгорода, пока принципиально это ничего не меняло — сомкнуть свое левое крыло с правым 4-й ТА она так и не смогла. Между их смежными флангами начал четко вырисовываться сильный оборонительный фронт противника. Уже утром 6 июля в пойме Липового Донца появился новый сильный и достаточно активный танковый корпус русских. Наличие двух танковых группировок у основания ударного клина 2-го тк СС: в районе Новые Лозы и Яковлево — Покровка — сковывало его действия, заставляло отвлекать значительные силы для прикрытия. Вдоль поймы Липового Донца уже сконцентрированы в полном составе «Мертвая голова» и основные силы «Дас Райх». В то же время основные силы «Лейбштандарт», из–за активных действий вражеских танковых сил с севера, не смогли продвинуться дальше Яковлева, ее боевая группа, в том числе и танковый полк, вели тяжелые оборонительные бои. В этой ситуации у Хауссера просто не было сил прорываться к Пселу, и если не вывести хотя бы одну дивизию в полном составе в ударную группировку корпуса, о наступлении можно забыть.
В то же время 48-му тк не удалось создать плацдарм на западном берегу Пены, который бы позволил отбросить 1-ю ТА на запад из ее излучины. Русские везде держались стойко, укрепляя участки стрелковых частей многочисленными танками. Концентрация на флангах 48-го тк танковых соединений усиливала опасность удара под основание уже всей 4-й ТА. Таким образом, хотя его план и выполнялся, но чувство удовлетворенности Гот вряд ли испытывал, наблюдая, как не только перед фронтом, но, что чрезвычайно опасно, на флангах армии противник создает бронетанковые клещи. А тем временем оба его корпуса двигаются по расходящимся в разные стороны векторам.
В сложившейся ситуации 7 июля Гот намеревался приостановить попытки прорыва на север и северо–восток и решить ряд текущих вопросов, не требующих отлагательства. Во–первых, привести в порядок 2-й тк СС: подтянуть тылы и ремонтные подразделения, сомкнуть фланги дивизий «Лейбштандарт» и «Дас Райх» и, если удастся, несколько расширить фронт прорыва с прохоровского направления на север и северо–восток. Во–вторых, решить проблему угрозы и флангам обоих корпусов, и левому крылу армии. Он не надеялся с ходу ликвидировать опасность на армейском левом фланге, но, в крайнем случае, попытаться уменьшить ее — ударом 48-го тк все–таки отбросить 1-ю ТА за Пену. Вместе с тем Гот рассчитывал покончить и с 3-м мк, который как кость в горле торчал на смежных флангах 48-го и 2-го тк СС.