Кузница Тьмы

Эриксон Стивен

Существо побрело вбок по склону. Казалось, оно пользуется для ходьбы и ногами, и руками. Руки то и дело взметывались, пронзая землю и громом сотрясая долину. При каждом ударе башня шаталась, зловеще потрескивая.

Постепенно дождь размыл силуэт Азатеная, скрыл совсем - хотя затихающий топот слышался еще некоторое время.

Глянув на Ота, Кория увидела его опирающимся на секиру. Вода стекала с обода шлема, завесив лицо, лишь торчали клыки. Она подошла ближе.

– Одно ваше имя испугало великана, сокрушавшего кулаками башни, - сказала она.

Варандас хмыкнул.
– Она обвиняет

тебя, От, в излишней известности. Что скажешь в защиту?

– Великаншу, - проговорил тот.

– Замечательно, - отозвался Варандас.
– Итак, учитель ответил. Я готов был бы продолжить судить ваш спор но, увы, я вымок. Пойду разожгу огонь в очаге...

– Внутри нет очага.

– Ох. Тогда придется выделить ему место. Тем временем советую поблагодарить учителя, отвратившего гнев Килмандарос. Да, я слышал - даже ее супруг Гриззин Фарл бежит от столь тяжкого нрава. Теперь понятно, почему.
– Он ушел внутрь.

Кория сверкнула глазами на Ота.
– Кто изгнал ее из низины?

– Поистине тебе нужно меня благодарить, - ответил тот.
– И помни о моей смелости в последние дни. Дважды устоял я под опаснейшим напором женской ярости.
– Он вскинул топор на плечо.
– Что до вопроса... полагаю, скоро мы узнаем.

Нечто мелкое, лохматое метнулось из башни, зайцем скача по склону, и быстро пропало из вида.

– Что это было?

От вздохнул: - Варандас снова играется с куклами, верно?

Они скакали между брошенных башен - Драконус и Аратан позади. Почва стала неровной, равнины уступили место округлым холмам. Некоторое время спустя, когда башни стали многочисленными, Аратану подумалось, что они оказались в городе. Хотя тут не оказалось ни улиц, ни особого порядка в расположении зданий, было нетрудно вообразить тысячи Джагутов, слоняющихся меж башен.

Небо, тускло-серое, давило на головы. Они скакали под струйками начинающегося дождя. Вскоре дождь стал ливнем, ограничив сцену. Аратан почувствовал, что промокает (вода с легкостью проникала под доспехи), что продрог. Он едва различал отца впереди: выцветший, прежде черный плащ как туманное пятно, Каларас - вздыбившийся, не желающий приближаться камень. Земля стала предательски скользкой, Хеллар замедлилась до флегматичной трусцы.

Аратан боролся с желанием оторваться, потеряв отца из вида. Необычный город приглашал к исследованиям, хотя ливень обещал, что главные загадки останутся незримыми и, вероятно, непостижимыми. Казалось, еще миг, и он порвет привязь и отделится.

Драконус натянул удила перед одной из башен, спешился. Держа узду одной рукой, провел Калараса в зияющую дверь.

Аратан подъехал туда же. Соскользнул с Хеллар, намереваясь последовать за отцом в башню... но заколебался, ощутив поблизости какое-то присутствие. Уши кобылы прижались, слыша звуки справа - шлепанье тяжелых ног по грязи. Через миг показалась громадина: женщина выше и грузнее самого Гриззина Фарла. Руки ее выглядели слишком длинными, широкие ладони покрылись ссадинами. Длинные волосы свисали покрытыми грязью космами, словно она только что упала. Одета она была в драную, черную как смоль шкуру - тоже замазанную грязью. Подойдя, она покосилась на Аратана - он различил широкое плоское

лицо, пухлые губы и глаза как щелочки меж опухших век.

Оружия при ней не было видно. Как не было и доспехов. Она подобралась ближе и протянула лапищу, схватила его за ремешок шлема и подтянула к себе. Поднявшись над землей, он пытался висеть так, чтобы видеть ее глаза. Затем он начал задыхаться; она опустила его и молча прошла в башню.

Аратан все еще ощущал жесткие костяшки пальцев на челюсти. Мышцы шеи и спины болели. Пошатнувшись, он отстегнул шлем, стащив с головы, потом снял и шапочку. Обрушившийся на макушку дождь казался ледяным. Отвернувшись, он озирал город, пока Хеллар не позвала его, мотнув головой.

Он взял поводья и повел кобылу внутрь.

Там было единственное помещение не меньше пятнадцати шагов в ширину. Каларас стоял у противоположной стены, рядом отец опустошал мешок с провизией. При появлении странной женщины Драконус повернулся и встал.

Она освобождалась от шкур в середине комнаты, сбрасывая их на камни пола. Оставшись нагой.
– Из всего твоего отродья, Сюзерен, - сказала она тонким голосом, - в одном этом не чую безумия.
– Подняла голову, метнув до странности застенчивый взор.
– Надеюсь, остальных ты убил. Большой камень сокрушает черепа, потом ты отрываешь головы с тел. Рубишь на куски, бросая в зев самой жаркой печи. Чтобы осталась одна зола.

– Килмандарос, - произнес Драконус.
– Далеко ты от дома.

Она хмыкнула: - Никто не наносит визитов. Давно.
– Внимание ее обратилось на Аратана, который подвел своих лошадей.
– Он пробужден?

– Нет, - сказал Драконус.
– И да.

– Так ты не готовил его для меня.

– Килмандарос, на пути мы встретили твоего мужа.

– Полагаю, сына тоже. С тем зловредным дружком, что выполнил твою просьбу.

Драконус промолчал, повернув голову к сыну.
– Аратан, приготовь нам костерок, когда закончишь с лошадьми. Слева у стены дрова.

Обеспокоенный, старающийся оторвать глаза от женской наготы Аратан положил шлем и занялся расседлыванием.

– Мы встретили и твою сестру по духу, если не по крови, - сказал Драконус.

Килмандарос издала свистящий звук.
– Предоставляю ей жиреть на суевериях. Однажды Форулканы ощутят голод по землям Бегущих-за-Псами и мы возобновим войну. Или окончим.

– Сделаешь последователей оружием?

– А какой еще от них прок, Сюзерен? Да и Форулканы мне не поклоняются. Сделали богом беспредельный закон, хотя своими руками без конца его подрывают. Рано или поздно, - продолжила она, вставая прямо перед Аратаном, - они предъявят права на все владения Бегущих, законодательно оправдав геноцид.

– Глупо, - заявил Драконус.
– Мне сказали, среди Бегущих ныне ходят Джагуты, воздвигая троны богоподобия и тирании. Мало Форулканы претерпели унижений от Тисте, чтобы бросать вызов Бегущим-за-Псами и Джагутам?

– Зависит, - буркнула она, - от того, что я нашепчу им в уши.

Ощутив тепло ее дыхания на затылке, Аратан поспешил перейти к жеребцу, снимая упряжь.

Она перешла за ним.

– Тирания процветает, - сказал Драконус с другого конца комнаты, - хотя по всем расчетам должна страдать от голода.