Квест в стране грёз
Шрифт:
То, что происходило внизу, стало для вражеских наблюдателей недоступным.
Теперь, наконец, можно было поддержать Капитана.
Стас не стал спрыгивать на землю, просто выхватил свой «АПС», переставил, по примеру Капитана, на автоматический огонь и, придерживаясь левой рукой за крепежный кронштейн камеры, высунулся за угол.
Зрелище, открывшееся его глазам, было настолько странным, что больше походило на психоделическую фантазию разработчиков какой-нибудь компьютерной игры, соединяющей
Собаки накатывались на них спереди, числом, наверное, под три десятка. Сама по себе эта картина не была чем-то из ряда вон выходящим — в конце концов, риск столкнуться со сторожевыми псами существовал при любом несанкционированном проникновении на территорию любого охраняемого объекта, — но то, как двигались эти псы, целеустремленно, будто разумные существа, и при этом невероятно быстро, придавала всей сцене оттенок ирреальности.
То, что здесь происходило, вызывало мерзкое ощущение беспомощного соскальзывания в некий другой, запредельный мир, где вместо привычных, для обывателя даже банальных, норм обыденного существования действуют совсем другие ценности — дикая злоба, нечеловеческая ненависть и ничем не скованное, абсолютно открытое, а потому особенно страшное желание убийства.
Псы, надвигающиеся стремительной волной, явно жаждали крови.
Электронный зуммер в микродинамике на долю секунды отвлек Стаса.
Запрос управляющей программы ботового компьютера: надо ли выводить информацию на средства коммуникации оперативников.
Стас нажал на спуск.
Вокруг ближнего пса взбились фонтанчики земли. Он коротко тявкнул, кувыркнулся через голову и покатился по примятой прошлогодней траве.
Информация в их положении, особенно учитывая остроту момента, была крайне необходима.
Стас вынужден был приостановиться и дать команды: прием видеоинформации — нет, аудио — да.
Новая короткая очередь. Еще один подстреленный пес покатился по земле. А рядом — его сосед, снятый Капитаном.
У подножия стены темнели уже не менее десятка неподвижных пятен.
Тени сгущались. Дневной свет быстро мерк, уступая место сумеркам, хотя крыши заводских корпусов еще освещались последними солнечными лучами.
Чуть переменив положение ног, чтобы повысить устойчивость, Стас перехватил «Стечкин» обеими руками и открыл интенсивную стрельбу — короткими, но быстрыми очередями.
Собачий вой, до этого многоголосый и мощный, как хор адептов сатанинской секты, стал постепенно стихать, становясь все более редким.
Псы все еще продвигались вперед — все так же неестественно быстро, — но их становилось все меньше, а за невидимый барьер, проведенный оперативниками метрах в десяти от угла, не пробралась ни одна из кошмарных тварей.
Два раза Стас молниеносными отработанными движениями менял обойму пистолета.
Третьего раза уже не понадобилось: все до единого псы были мертвы или, по крайней мере, ранены достаточно
Только теперь, когда напряженная концентрация боя начала ослабевать, он услышал чужие голоса, звучащие в своей голове.
«Что у тебя, Серый? Что с собаками? Почему ничего не слышно?»
«Почему камеры ничего не показывают?»
«Собаки ушли на цель».
«Не знаю. Похоже, сбой системы».
«Где эти двое?»
«Цель обработана или нет?»
«Не знаю, я их не вижу».
«Эй, кто-нибудь! Объясните мне, какого хрена у нас тут творится!»
«Кажется, я слышал выстрелы».
«Точно, тот долговязый старик доставал пистолет. Я видел, еще до сбоя».
«Серый! Подойди поближе и разберись. в чем дело!»
«Там ведь собаки! Я не могу. Пока они не нажрутся, к ним нельзя подходить!»
Переговоры по внутренней связи продолжались, такие же нервные и бестолковые.
Стас спрыгнул на землю, держа пистолет на изготовку.
— Пора убираться, Кэп!
Капитан спокойным, задумчивым взглядом окинул панораму уходящих вдаль заводских корпусов.
— Пожалуй, пора, — согласился он. — Все, что хотели, мы здесь сделали.
— Пока, — со зловещей улыбкой уточнил Стас.
— Пока, — эхом откликнулся Капитан и тихо бросил в пространство, обращаясь неизвестно к кому: — Мы еще вернемся. Очень скоро.
Осторожно, соблюдая все меры предосторожности, они двинулись в обратный путь.
Сумерки быстро густели. Короткий весенний вечер плавно переходил в раннюю ночь.
Глава 39. Идти и умирать
Лиза повернулась ко мне. Мир вокруг — огромное, бескрайнее раскаленное пространство — словно бы остывал, съеживался, принимал незаметно свои обычные очертания.
Мы лежали рядом. В нас было еще достаточно тепла, чтобы оградить от сырого холода подземелья.
Она подперла голову рукой и посмотрела на меня долгим взглядом. Мне показалось — в нем таяли последние сомнения. Она на что-то решилась.
— Ты должен это знать, — сказала она.
Возможно, то было кульминацией моего задания, моей работы, моего участия в операции, но в то же время — и я, как никто, понимал этот факт — это являлось и концом моей новой, очередной и, вполне может статься, последней жизни.
Я разрывался между этими двумя ощущениями, а она все смотрела на меня — испытующе и, мне показалось, все еще в нерешительности, все еще взвешивая в своем сознании доводы за и против.
Снова загромыхал трамвай, громко и совсем рядом — за ближней стеной; но для нас, я думаю, он был далеко — где-то в другом мире.
Протянув руку, я провел ладонью по ее теплому боку, ощутил ее кожу, гладкую, шелковистую, волнующий изгиб ее талии.
— Ты не обязана мне ничего объяснять, — сказал я.