КЖД III
Шрифт:
— Фу, пёс! Плохой мальчик! — Мерроу беззаботно рассмеялась, пока собака терзала Гарз, а тот вопил дурниной. — Оттащите их друг от друга! Давайте шевелитесь, пока Гарзик без руки не остался!
Темники с опаской бросились на пса, пытаясь поймать его за загривок, и не позволяя себе ударить его. Пёс немного повертелся вместе с Гарзом, отпустил его руку, отскочил в сторону, облаял темников и снова подбежал к хозяйке, подогнув уши и виляя хвостом. Та припала на колено, погладила его и достала из кармашка на поясе какое-то угощение.
— Говорил же, — прошипел Гарз, пока его
— Когда ты говоришь, воняет дерьмом, Гарз. Этот первый парень, которому мой пёс не захотел съесть лицо или разгрызть горло, поэтому у меня назревает вопрос. Это точно парень?
Мерроу, Гарз и Томет одновременно повернулись к Кальдуру и сосредоточили на нём изучающие взгляды.
— Я к нему в штаны не залазил, — наконец выдал Гарз.
— А я таких баб не видал, — ответил ему Томмет. — Не может быть, чтобы это была баба. Здоровый и жилистый. Усишки и щети на есть. И голос мужской.
— Да парень это, парень, — Мерроу всё ещё разглядывала Кальдура. — Просто такого раньше не было. Пёс не мог выносить мужиков. Только баб и меня. Хм.
— Так и что с ним делать? — задумался Томмет. — Пришпилить его? Свежевать? Скормить псу? Удавить?
— Нет, погоди, Томмет. Что-то с ним не так. Не могу понять что. Э-э-э, чудик, меня знаешь?
Кальдур отрицательно покачал головой, боясь ляпнуть что-то, что ещё больше усугубит его положение.
— Будто бы мы уже знакомы, — протянула Мерроу. — Хм. И пёс его тоже признал. Ладно. Он пойдёт с нами, пока я не разберусь в этом. Побудет моей игрушкой.
— А если побежит? — недоверчиво спросил Томмет.
— Тогда ты догонишь его и поймаешь. А я буду убивать его очень медленно, — она "обворожительно" улыбнулась Кальдуру. — Ты всё понял?
Тот снова кивнул.
— Отлично. Привяжите чудик к кляче намертво. И смотрите, чтоб не свалился. Выдвигаемся через полчаса.
***
Подручные поняли указание сотницы буквально.
На Кальдуре было столько верёвки, что он напоминал швартов на пристани. Клячу ему и правда дали старую, примотали его к седлу и брюху, но не очень надёжно. Он покачивался и большую часть поездки концентрировался на том чтобы не потерять равновесие и не съехать на бок. Это немного отвлекало от страха, который он испытывал от первой поездке на таком быстром и высоком звере, который не шёл ни в какое сравнение с быками и козами.
Лошади стали роскошью после Третьей и Четвёртой битвы, и всё никак не хотели расплодиться в достаточной мере. Часто на одну деревню было всего несколько лошадей или коней, которых максимальное количество раз спаривали с ослами, за неимением большего. Кальдур всегда мечтал проехаться верхом на таком звере, но только не в таких обстоятельствах.
Он стал пленником.
Много лет назад, в Драконьем Чертоге, ещё до того, как он стал носителем Серой Тени, ему и другим ученикам преподали один из «уроков от страха». Люди в чёрной одежде ворвались в монастырь, избили их, заковали в кандалы и увели в горы. Там почти три месяца над ними издевались. Снова и снова наносили удары, подвешивали на верёвках, душили и топили, почти не
Люди в черной одежде говорили, что они темники, что они наконец-то нашли Избранных Госпожи и ищут Её саму, чтобы убить. Братья и сёстры Кальдура были так напуганы, что даже не поняли, что это лишь одно из испытаний, и то, что происходит — на самом деле нереально.
Кальдур сломался быстро, всего дней за десять. Его били, топили, душили, жгли, задавали одни и те же вопросы, на которые он не знал ответа, а потом снова били. Он был готов сделать, что угодно и сказать, что угодно, если только его отпустят или хотя бы дадут передохнуть. Ему предложили убить человека, Кальдур не был с ним знаком, это был такой же несчастный и сломанный заключённый.
И Кальдур почти сделал это.
Прежде чем он успел перезать мужчине горло, его остановили и оттащили в другую комнату, где сидели разочарованные в нём Цинния, Китрус и ещё какие-то шишки из армии, которых Кальдур не знал. С ним провели беседу о том, как он должен был вести себя в таких условиях, что мог делать, а что не мог. И объяснили ему, что в плену ломаются все — это нормальный процесс, пытки всегда достигают своего результата. И поэтому, ему дадут отдохнуть три дня, а потом будут ломать его снова, пока он не сломается и научиться жить сломанным.
Через три месяца он едва привык выносить издевательства, но научился врать, быть податливым, не совершать лишних движений, не провоцировать палачей, не привлекать их внимание, и просто доживать очередной день до конца, не важно, что для этого потребуется.
Став носителем живого доспеха, он несколько раз вспоминал эти события и задумывался — а как вообще темники теперь смогу удержать его и взять в плен. Он и не думал, что однажды снова станет простым смертным.
***
То, что ждало его дальше, было куда хуже плена.
Отряд вывернул на тропинку между возделанными полями, впереди показались дымные столбы и очертание домов. Отряд перешёл на рысь, и когда уже можно было различить отдельные силуэты селян, вдруг бросился в атаку.
Клячу с побледневшим Кальдуром подвели уже когда всё кончилось.
Те селяне, кому хватило ума и реакции, сразу же бросились наутёк, только завидев на горизонте чёрные силуэты. Тех, кто задержался по глупости или чтобы забрать детей или близких, перерубили за минуты. Не было темникам разницы кого убивать: мужчин, женщин, детей, стариков, животных — всё одно, если не от их веры. Нескольких оставили в живых, но только для кровавых забав и допросов, которые были такими же жестокими и стремительными, как и нападение.
Кальдур вопил, и грыз верёвку от развернувшихся видов и криков. Ему бы закрыть глаза, да он не смог себя заставить. Поклялся убить всех, и особенно суку-сотницу, отдающую такие приказы. Именно такой отряд и сжёг его деревню.
Закончив на улице, темники бросились в дома, чинили свою расправу там, выкидывали наружу всё более менее ценное, потрошили потайные углы, и закончив, поджигали факелами. Все заволокло дымом, он щекотал горло и заставлял кашлять, от пламени вспыхнувших домов стало жарко и дурно.