Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)
Шрифт:
Мы приняли грустное решение: будем отмечать только 1 апреля — день рождения К. И. — а 28 окт., день смерти, не будем. Юбилей съел не только силы, но и переворошил весь материал — 4 выставки, 5 съемок и вечеров — и Люша более не в силах снова все поднимать.
Дорогая Лидочка!
Сегодня 28-е, день смерти Корнея Ивановича. Зная, что Вы не отмечаете теперь этот день, телеграммы не послали, но — помним и мыслями, как всегда, с Вами и Люшей.
Мы счастливы, что удалось побывать в Москве, трижды повидать Люшеньку, два раза — Вас. Огорчены, что не побывали на могиле.
В Ленинграде меня ждало Ваше письмо, опущенное
Отвечать, кажется, уже не на что, обо всем поговорили. Скажу только несколько слов о человеке, который и мне, и Вам не нравится, а Люшу чем-то привлекает. Все, что Вы написали, включая уползающего под кровать пуделя, — до последнего штриха точно.
На днях я встретил его на лестнице, мы доставали почту из наших ящиков. Он сказал мне, что был у Люши и видел Вас. Потом оглянулся и сказал:
— Скажите, А. И., вы должны знать: на какой почве поссорились А. А. и Л. К.?
— Если вы читали книгу Л. К., Вам должно быть известно, что этого не знает сама Л. К.
— Неужели она даже не делала попыток узнать?
— Насколько мне известно, нет.
Я пошел к выходу, он — наверх. И сверху крикнул:
— А вы бы стали пытаться?
Кто в нем говорит: художник, душевед или, наоборот, душегуб — не знаю.
Кстати, об А. А. Работая вчера над своими старыми записными книжками, я наткнулся на цитату из С. П. Жихарева: «Бог посетил меня с Новым годом и новым горем».
Что это — совпадение? Или застрявшие в памяти и ставшие своими слова (как это нередко бывает)? [694]
Читаю В. В. Иванова «Чет и нечет» [695] . Ох, ох! Дело не в том, что трудно, а в том, что не радует. Точные науки запятнали себя (для меня во всяком случае) в тот момент, когда появились на свете атомная и водородная бомбы. Кибернетика и астронавтика в этом не повинна, но у меня и к ним отношение — не дружеское.
694
Речь идет о перекличке со стихотворением Анны Ахматовой «С Новым годом! С новым горем!».
695
Вяч. Вс. Иванов.Чет и нечет. М.: Сов. радио, 1978. Книга вышла под рубрикой «Кибернетика».
Дорогой Алексей Иванович. Да, впервые за 13 лет не было нашего траурного собрания 28/X.
Разговор на лестнице — прелесть. Я не думаю, чтобы это был вопрос душегуба— это просто любопытство обывателя,которого во всей книге заинтересовало самое неважное, но дающее повод почесать язык.
696
Датируется по п/шт — у Л. К. в дате описка.
…А «отмененное» 28-ое было очень трогательно. Я приехала накануне, как мне и полагалось. Обычно в этот день я бываю на могиле в 2 ч. ровно — К. И. скончался в 2 ч. 10 м. дня. На этот раз я была в 4. Обе могилы были устланы цветами, а на скамье лежала записка мне — с фамилиями всех, кто был.
Когда я вернулась домой — на крыльце и даже в почтовом ящике лежали цветы.
По поводу книги «Чет и нечет». Я ее не читала, потому что ничего научного читать не в состоянии (даже в прекрасной книге Л. Я. Гинзбург мне неприятны «функция», «структура» и «система»), У Вячеслава Всеволодовича Иванова интереснейшие воспоминания о Б. Л., об А. А., вообще он редкостно много знает и понимает.Но
Здесь очень пышно и, говорят, очень мертво прошли вечера М. И. Цветаевой. Опубликованы 5 доселе неизвестных ее стихотворений. Из них мне понравилось одно:
Пора снимать янтарь, Пора менять словарь, Пора гасить фонарь Наддверный…Впрочем, Вы, наверное, это уже и сами прочли — «Нева», 82, № 4.
Насчет совпадения Ахматовой с Жихаревым ничего не могу сказать. Ведь эти два гов ее первой строке — они кажутся такими естественными, что удивляешься: как это ты сам так не говоришь? Они как поговорка. Она могла и запомнить бессознательно, и сама воскликнуть.
PS. Мне вдруг пришло на ум: вот и Вы и я так хотим и так уговариваем Александру Иосифовну написать воспоминания… А может быть, это лучше, что она их непишет? У нее память отличная, и литературность, владение пером, наличествует — но ведь непамять, упрямство в ложных представлениях — тоже. Она, напр., сейчас молится на Т. Гр. и столь многое о ней помнит. Но она непомнит, как, незадолго до начала болезни Т. Г., начала пикироваться с нею в письмах (Туся мне эти письма читала), довела дело до ссоры — и угомонилась только тогда, когда узнала от меня, что у Туси — рак. Этого яей никогда не напоминаю, но ведь и она никогда, ни разу, не сказала мне: «Как я перед Тусей была виновата». Она просто этого уже непомнит, а напомнишь ей — откажется.
PPS. Известно ли Вам, что наш общий Благодетель болен [697] , лежит в больнице, перенес тяжелую операцию колена и ему предстоит больница еще полгода? Я получила от него письмо, очень мужественное, но все-таки горькое и очень огорчилась сама.
Дорогая Лидочка!
Вчера был у нас Леонид Петрович — с костылем, как Грушницкий на водах. Ему уже лучше, костылем он пользуется, как пользуются лонжей акробаты в цирке. Для страховки. Но ходит все-таки сильно хромая.
697
Упомянут Л. П. Романков. О нем см. примеч. 1 к письму 489 /В файле — примечание № 663 — прим. верст./.
Больница его не тяготила (как никогда не тяготила она и меня в его возрасте).
_____________________
Все, что Вы пишете об Александре Иосифовне, — очень верно. Я помню, как она — совсем незадолго до болезни Тамары Григорьевны — поносила ее последними словами. И помню, как удивило это Элико (которая только что познакомилась с нашей прелестной Тусей и была очарована ею).
_____________________
Лидочка, мы тут как-то с Вами поспорили: может ли черный цвет быть ярким (так кажется)? Я говорил, что черного цвета нет, что это отсутствие цвета. Разговор был в связи с Вашей Цветаевой. И вдруг читаю Цветаеву — о Гончаровой, художнице, и натыкаюсь на такие слова: