La Cumparsita… В ритме танго
Шрифт:
Не смотря на только-только грядущий шумный праздник, здесь, в лесу, на природе, очень спокойно и довольно тихо, если не прислушиваться к громкому смеху и воплям очевидной радости, транслируемых старшим поколением, а вдвоем с Ярославом все приятные ощущения от благодати, царящей и сквозящей из всех щелей, увеличиваются даже не вдвойне, а практически стократно.
Муж все-таки был вынужден «взять» у меня уроки танго… Господи! Смешно вспоминать сейчас, как он брыкался и отнекивался от любезного бесплатного предложения профессионального преподавателя в моем лице. Но был заставлен и силой приведен на танцпол,
«Для себя, товарищ» — ныла я и своими крохотными, по сравнению с его, стопами раздвигала упорно заворачивающие в какую-то дугу мужские носки. — «Сделай мне приятно! Ты очень красиво и профессионально танцуешь со мной в кровати, значит…».
«Сравнила!» — Ярослав подкатывал глаза, недовольно бухтел, но слушал музыку и выполнял все, что я предлагала. — «Так сойдет?».
«Смотри сюда и не поднимай высоко голову. Изображай бычка, который своим лбом продавливает мне лицо» — выставляла его подбородок и тут же целовала в нос. — «Слушай сердце, Горовой. Ума тут много не надо. Это танец… Танец страсти… Секс на паркете… Но…».
«Прекрати свои двузначные ассоциации! Дети смотрят и потом, я отвлекаюсь и начинаю думать о другом» — шептал и мягко поднимал меня, повторяя разученную связку.
«А вот это был оргазм! Мне хорошо, любимый. Еще, пожалуйста…» — после приземления тихонечко хвалила и тянула к новым танцевальным вершинам своего мужа…
— Как там малышня? — спрашивает Ярослав.
— С Сергеем Сергеевичем не заскучаешь. Они там во что-то играют, Лариса Максимовна даже не смогла Яську поймать. А Глеб умничка! Сидел китайским императором на ее коленях и загадочно улыбался. Мудрый мужичок! — отвечаю и тяну его на середину танцевальной площадки. — Потанцуем, пока никого нет?
Мне нужно кое-что ему сказать. Очень важное и не терпящее откладывания в долгий ящик.
«Я беременна, Ярослав» — в первый раз было все намного проще, а сегодня — как-то не так. То ли антураж не тот, то ли время года к этому нерасполагающее и абсолютно неподходящее, то ли я что-то сильно накрутила и с чем-то затянула, то ли я боюсь, а вдруг… Вдруг он третьего не захочет? Что с нами будет, если муж напомнит мне о том, что я говорила об этом, как о возможном, но чересчур далеком и не скором?
«Лет через пять-шесть. Не раньше, товарищ! Отвернись и выйди. Мужчина, кыш-кыш из моего лона! Хочу спать в гордом одиночестве» — смеялась, но о сроках все-таки серьезным тоном предупреждала.
А сейчас… Сколько тут прошло? Всего ничего. У Глебушки даже не все зубы появились. И потом, мы всегда предохранялись, хотя… Презерватив — не стопроцентная гарантия, а другие контрацептивы мне, увы или к счастью, не подошли. А вдруг резиновое изделие порвалось в тот момент, когда мы отрабатывали непростую танцевальную связку в своей кровати? Уж больно мне понравилось тогда, как муж… М? Наверное,
Мы останавливаемся по центру небольшой эстрады. Располагаемся напротив, подмигиваем, улыбаемся, а затем… Отходим друг от друга.
У него красивое лицо. Лицо мужчины, но с тонкими чертами и очаровательными родинками на одной щеке, от которых я дико возбуждаюсь.
— Хочу тебя! — выдаю свое первое признание.
— Не оригинальна, детка. Я все знаю, но с этим придется подождать, — муж медленно подходит и в качестве приглашения на танец и в виде приветствия будущей партнерше предлагает свою искусственную руку.
Что мне нужно делать?
«Господи!» — всплескиваю и прячусь в своих ладонях, как за кулисами на огромной сцене.
— Извини-извини, — четко шепчу в теплую подстилку, выстланную внутренней поверхностью моих кистей. — Сейчас, потерпи, пожалуйста.
«Я беременна, Ярослав» — слова застряли в горле и не проходят дальше. Мне, видимо, нужна чья-то помощь, рука или страховочная подушка. Ничего, казалось бы, такого, но я все-таки не в силах самостоятельно сдвинуть этот груз.
— Дашка, потанцуем или передумала? — второй рукой он мягко, но уверенно обнимает меня за талию и притягивает к себе. — Окажешь мне…
— Да-да, конечно, — быстро вкладываю свою ладонь, которую он мягко зажимает бионическим хватом, фиксирует и тут же ослабляет жим.
— Не больно? — спрашивает, уткнувшись своим лбом мне в бровь.
— Мягко, мужчина. Ты слишком крут, Горовой. Не можешь сделать больно. Ты тако-о-о-о-ой хороши-и-и-и-ий…
Он чемпион не только на гоночной трассе, но и на бальном паркете, да и по жизни. Пусть не придумывает, что:
«Дашка, я ни хрена не понимаю, что вообще делаю. Мне куда идти сейчас? Что это за кандибобер?».
«Слушай музыку и свое сердце» — тихо отвечала на его глупые или специально провоцирующие меня вопросы. — «Действуй по наитию, как на треке. Ты же не спрашиваешь разрешения у „Карла“ или команды, или у меня, наконец, когда усаживаешься с больной рукой за штурвал своего болида. Яр, я предупреждаю, что, если ты не прекратишь свои эксперименты на выносливость человека с ампутированной верхней конечностью, я уйду, разведусь с тобой и заберу детей!».
Он сильно злился, заводился и выполнял все, что я хотела от него увидеть в хореографических па.
«Скорость — моя любовь! Пойми, пожалуйста, и сделай скидку на то, что я не гоняю, а просто фильтрую и проветриваю застоявшуюся кровь» — шипел и закидывал меня на свое тело, как пушинку.
«А как же я? Я твоя любовь или что-то между обожаемой машиной, помехой на дороге или суперскоростью?» — стенала и скулила, немного шантажировала и нагло манипулировала, затем опиралась на его могучие плечи и сильно обнимала за шею.
«Даша…» — только и произносил в ответ.
«Не надо этого, мужчина. Это точно лишнее. Уступи своему сыну, ты ведь уже все доказал себе. Зачем тешишь этих зажравшихся спонсоров? Ты великолепен и без…» — я обрывала мысль, а затем вдруг заходилась в громком, абсолютно не наигранном плаче, когда в красках представляла то, что он пережил много лет назад, в тот жуткий день, когда попал в спортивную гоночную аварию и лишился левой руки в погоне за победой.