La Cumparsita… В ритме танго
Шрифт:
У него ведь шрам на лбу? Странно, раньше как-то этого совсем не замечала. Видимо, сильно не присматривалась или просто не хотела знать, запоминать, вдаваясь в жуткие подробности.
Очень тонкие волосы, словно на голове нестриженный пушок новорожденного ребенка, такой редкий, куцый, молью побитый, щенячий подшерсток. Бог ты мой! Они что, рыжие? Или медные, или красные? Вдобавок — довольно крупные веснушки, как попало разбросанные на ярко-розовых щеках, и безобразные коричневые пятна на толстой шее, еще немного на рыхлых плечах и странно тонких, как для мужчины, предплечьях.
«В общем, так, ничего! Ничего хорошего, естественно! Или все-таки нормально? Ну, не идеально, конечно же! Или… Нет, нет, нет! Он не тот!».
— М-м-м… — он водит кончиком своего носа по теплой и немного влажной коже, а затем оскалившись с какой-то жадностью и силой прикусывает прыгающий перед его носом мой сосок.
— Ай-ай-ай! — ладонями отвешиваю по рыжей морде, а ногами упираюсь гаду в пах. — Больно-о-о-о! Отпусти меня!
— Дашка, заканчивай пялиться. Какого черта? Это очень странно и адски бесит. Рассматриваешь, словно видишь в первый раз. Или ты колдуешь? Привороты шепчешь? — выпустив мою грудь, с шумным выдохом переворачивается на спину. — Ох, е. ать, который час?
— Половина седьмого утра, Карташев, — растирая укушенный сосок, с обидой в своем голосе, произношу. — Я не шептала — больно надо! Просто смотрела на тебя.
— Не выношу, когда ты так делаешь, Дарья. Тебе об этом хорошо известно!
— Ну, извини. Подумаешь! Ведь ты же смотришь на меня! — забрасываю одеяло на свое плечо, скрывая тело от недовольного соседа.
— Чего тебе не спится, киска? — забросив одну руку себе на лоб, зевая, сонно выговаривает вопрос.
— Я уже выспалась, Артем, — прикладываю кулачок ко рту, зубами трогаю свои костяшки, несколько раз провожу рукой по горячим, пружинящим от жара, губам.
— Выспалась? — из-под расслабленной на лбу ладони одним серым глазом рассматривает меня. — Ты спать сюда, что ли, пришла, артистка?
— Нет, конечно. Просто ты спросил…
— Да похрен, Дарья. Такая рань! А-а-а-а! — еще раз сильно зевком растягивает рот.
— Тёма-а-а, а ты подвезешь меня… — рисую пальцем по его губам.
Мужчина застывает с мертвым взглядом и приоткрытым ртом. По-моему, он напрочь забыл, что хотел сейчас сказать. Уж больно заторможенно и очень странно выглядит.
— Тём, — толкаю осторожно в грудь, — ты чего? Что случилось? Тебе плохо?
— Какой сегодня день недели? — не моргая, шепчет. — Даша, какое сегодня число?
— Пятница, — ухмыляюсь, — тринадцатое, как по канону. Я…
Артем подскакивает на кровати. Сдирая с меня одеяло, закрыв свой голый зад мечется по комнате, в поисках какой-нибудь одежды. Он суетится? Дергается, ах как дергается, Карташев Артемий! Ха! Пока он этого не видит, я плотоядно улыбаюсь — похоже у рыжего засранца что-то нехорошее произошло или только-только намечается и, видимо, сегодня гарантированно произойдет.
— Поднимайся! — повернувшись ко мне лицом, как собака, рявкает. — Чего разлеглась как будто бы
— Я… — опешив, переспрашиваю. — Не поняла! В чем дело и что это за тон? Две минуты назад ты был спокоен, как удав, сладко зевал, потягивался, разминал конечности, соски мои кусал, ты даже спрашивал, зачем я поднялась в такую рань, ты злился, что мне не спится и я, как дурочка, разглядываю тебя. А сейчас… Как ты со мной разговариваешь? Артем, это очень грубо, — убавляю звук и строю по-кошачьи глазки. — Что с тобой? Странная перемена настроения, к тому же…
— Вставай, кому сказал, — тычет пальцем мне в лицо и, как собаке, отдает команды. — Собирайся и очень быстро. Даша, пожалуйста, не тяни время. Пора!
Я его не узнаю! Мужчина, по всей видимости, после сна взбесился?
— Ты чего? — присаживаюсь на кровати, к груди подтягиваю ноги, дрожащими руками обнимаю свои плечи.
— Поднимайся, Дарья! Я что, не четко произношу слова?
— Прости, пожалуйста, но я не совсем… — не спуская глаз, слежу за его порывистыми движениями. — Что не так? Ты можешь объяснить? Остановись хоть на одну минуту, у меня от твоего мельтешения кружится голова.
Он суетится, бегает по комнате, что-то ищет, рыщет, рычит, а главное, совсем не смотрит на меня. Он меня стыдится? Или боится? Поднимаю руку и пятерней стараюсь распрямить свою густую, сильно завивающуюся копну. Пружинистые пряди не слушаются мягких пальцев, я, как будто подвергая самобичеванию, просто выдираю волосы. Линчую с наслаждением темно-каштановую голову!
— На хрен пошла! Так понятно? — тон просьбы резко изменяет.
Вот же сволочь! Грубиян проклятый!
— Более, чем!
Наверное, для одного утра оскорблений предостаточно? Или еще чего стоит подождать? Задрав подбородок, расправив плечи, выставив не слишком полную грудь вперед, отвернувшись от него, с нескрываемым презрением во взгляде рассматриваю то, что происходит за окном.
— Какого хрена… Да бля-я-я-я же! Даша!
— Ты женат, Артем? — шиплю то, что уже и так понятно. Прямо спрашиваю лишь за тем, чтобы подтвердить свою догадку. — Есть, по всей видимости, по таким себе явным признакам и по быстро изменившемуся тону и довольно странному поведению, законная супруга? Да? Я угадала, все верно поняла? А впрочем, не надо, не объясняй, не утруждайся, пожалуйста. Я сейчас уйду.
— Даша! — с читаемой угрозой в голосе возле моих голых ног кружит. — Зачем сейчас об этом? Господи! Киска, милая, ведь ты же понимаешь… Я просто прошу тебя уйти и все, больше ничего, ничего такого. Ну же, кисонька! Потом созвонимся, встретимся и я заглажу всю вину. Ты будешь не в обиде. Кисуленька? Ну ладно-ладно, тише-тише. Чего надулась, как мышка на крупу. Ну, прости меня. Ты испугалась? Давай-давай, подъем-подъем. Дашенька, ты же…
Довольно, тварь! Теперь я тоже в курсе! Вернее, в своей единственной догадке стопроцентно убеждена! Безусловно! Ему ведь тридцать пять — можно было бы и догадаться, «рыбка»! Артем уверенно и давно женат на чудной милой женщине, которой два раза в неделю, на протяжении уже двух месяцев с завидным постоянством, изменяет? Вот же сучья тварь! Он наставляет своей «любимой», «чудной» женщине со мной, как со случайным и, видимо, дешевым удовольствием, ветвистые рога. Чтобы не накладно было — вертится кобель туда-сюда.