La Cumparsita… В ритме танго

Иголкина Леля

— Очень хорошо! — поправляю их начальное положение, задумчиво улыбаюсь, включаю соответствующую музыку и отхожу подальше. Я удаляюсь, вразвалку выползаю из круга с радиусом танцевального поражения, оставляя их вдвоем, наедине. Пусть потанцуют сами!

А ведь, действительно, не плохо! А временами — просто-таки отлично! У этой пары как будто все выходит! Они вслушиваются, подстраиваются друг под друга, мужчина в их тандеме — однозначно главный, а дама, слава Богу, забросила идею быть сильной, независимой, финансово успешной женщиной, позволила себе расслабиться в его руках и разрешила под музыку себя вести. Я собой, как тренером, довольна. Громко, не скрываясь, с облегчением выдыхаю — все хорошо, а хорошо вдвойне,

что деньги этой дамы даром не зашли на наш баланс. А то вполне мог бы организоваться фактически на пустом месте немаленький скандал. Похоже, Дмитрий весьма заинтересован в успехе их грядущего семейного предприятия. По-моему, в этой паре именно мужчина старается за двоих. Превосходно! Это то, что нужно! Следую за ними по периметру, в зеркалах фиксирую танцевальный внешний вид, затем подскакиваю к ним, поправляю некоторые жесты, приподнимаю каждому партнеру подбородок или прислоняю лица, расправляю плечи, заставляю Катю периодически втягивать живот… Я моделирую идиллию, которой у ребят пока что нет, у них она не существует. Возможно, со временем, немного позже, если Катя научится расслабляться за двоих…

— Дарья Алексеевна, сердечно благодарим Вас за урок, — с широкой улыбкой на губах произносит наконец-то отъехавшая от своих финансовых проблем и основательно расслабившаяся женщина. — Было круто! Я собой довольна. Сначала, правда, расстроилась. Ничего не получалось, а уж потом, — обращается к своему мужчине. — Скажи, любимый?

— Спасибо, Даша. Все было очень хорошо!

Словно обыденное поощрение после секса. Я лишь безмолвно, но положительно киваю головой.

— Еще, вероятно, три-четыре занятия? Что скажете, Дарья Алексеевна?

— Да, вполне. Думаю, трех будет достаточно. В общей сложности ведь десять. Для первого танца молодоженов эта постановка отлично подойдет. А потом, если вас увлечет занятие, то мы можем встречаться хоть каждый день.

— Отлично. Дорогой?

— Согласен с нашим великолепным преподавателем. У Вас талант не только в танцевальном деле, но и в педагогическом мастерстве. Не думал, что осилим все, что Вы придумали.

Если честно, то я тоже особо не надеялась на их пускай малюсенькую обучаемость в хореографическом и композиционном деле.

— Спасибо, — о том молчу, а скупую благодарность вслух произношу.

— Когда мы встретимся в следующий раз? — интересуется будущая невеста с пока финансовыми трудностями, но женским счастьем в личной жизни. — Хотелось бы, как можно скорее…

— Увы, только согласно расписанию. Наверное, — наигранно подкатываю глаза, стараюсь вроде вспомнить дату, хотя на самом деле, все и так прекрасно знаю, — через два дня?

— Именно! — кивает с одобрением. По-видимому, я прошла только ей одной известное испытание. — До скорой встречи! — тянет будущего мужа за собой. — Все, дорогой, нам пора домой.

— Счастливо, Даша, — оглянувшись на меня в последний раз, произносит Дима.

— Угу, — соглашаясь, с застывшей улыбкой киваю головой.

В каком-то завороженном состоянии провожаю влажным взглядом удаляющуюся из танцевального зала за руки держащуюся пару. Один клиент на сегодня отвалился — и слава Богу. Кто там остался?

«Артемий и Станислава Карташевы!».

Да иди ты! Не может быть! Черт-черт-черт-черт!

Просто не могу поверить в это. Он или откровенный идиот, или отчаянный козел. Или все сразу — вместе. Какого черта? Если бы знала об этом раньше, на репетицию взяла бы только что завершившую танцевальные занятия пару и на этом все. Влипла с этой подработкой, как пить дать!

Рассматриваю свой репетиционный образ в огромном зеркале. Глубокое декольте на эластичной кофте, черное трико, высокий каблук с пластиковой защитой на набойке, чтобы не царапать недавно отциклеванный паркетный пол. Нормальный внешний вид, а в танцевальном образе все как будто хорошо.

Через

приоткрытую дверь мельком замечаю постороннее мельтешение. Похоже, кто-то ходит в коридоре и стесняется зайти?

— Кто там? — слегка отклонив тело назад, выкрикиваю в пустоту вопрос. — Эй! Вы там?

Кажется, охранник? Этот, как его, Слава, по-моему? Вячеслав, что ли? Другое мужское имя на ум не приходит.

— Слава, это Вы? Э-э-эй!

— Да. Извините, Даша, — всей своей фигурой становится в дверном проеме, полностью загораживая мне выход и отрезая от внешнего мира в закрытом танцевальном зале. Весь промежуток своим телом основательно закрыл. — Не хотел Вам мешать.

— Вы не мешаете. Ч-ч-что случилось?

Я заикаюсь, что ли?

— Вы уже закончили?

— С этой парой — д-д-да. Но остался еще один клиент. А ч-ч-что?

Или я замерзла? Да что, в конце концов, со мной?

— Вас ожидает женщина в общей комнате, — оглянувшись, рукой показывает, где именно меня ждет, видимо, очередной желающий взять парочку уроков хромой на обе пятки клиент.

— Ж-ж-женщина? — слегка прищурившись, с вопросом подхожу к нему. — Какая женщина? Одна или с-с-с кем-то?

— Одна. Молодая. Имя не назвала, но Вашу визитку показала.

Которую он сейчас правой рукой протягивает мне. Там указаны практически все мои персональные данные — имя, отчество, моя фамилия, а также номер телефона и адрес школы танцев… Но я совсем не помню, чтобы кому-то когда-то выдала ее.

— Х-х-х-орошо, — пытаюсь втиснуться между ним и довольно узким, между прочим, дверным проемом. Он как-то совершенно не торопится посторониться, чтобы пропустить меня. Скорее, наоборот. Охранник ведет себя, как откровенная скотина. — В-в-вы не мог-г-г-г-ли бы…

Ну очень странный тип, если честно. Неприятный — мне с ним жутко и однозначно некомфортно! И дело даже не во внешности. Врать не буду, на его облик можно бесконечно долго смотреть. Лично мне он неприятен, как обычный человек, как простой мужчина. Спокойный, словно танк — просто отвратительно и немного скучно. А где дурной характер, где жгучий норов, где страстный и необузданный, предпочтительно горячий, темперамент, в конце концов? Где те отблески ярко-синего пламени, которое должно гореть? Абсолютно никаких эмоций на лице. Пусто, мимо. Словно палку проглотил или чего похуже. Однако, до жути пронизывающий взгляд. Полосует без стеснения. Сколько раз случайно, да и неслучайно, замечала на своей фигуре его пытливо рассматривающие меня глаза. Очень больно — меня коробит и заставляет изнывать в сомнениях: а не раскрылся ли у меня замок на брюках, не оторвалась ли пуговица на и без того чересчур открытой блузке, не просвечиваются ли мои соски, не видны ли через облегающее платье слегка порнографические трусы? Изучает каждый закуток и закоулок, заглядывая всюду, как будто бы имеет на это безоговорочное право. Видимо, Славу в глубоком детстве и не менее глубокой юности воспитывали необразованные дикари. Не удивлюсь, если он не знает, что такое по определению толкового словаря «стеснение», «смущение» и «скромность». Словно он запоминает зрительно, до мельчайших подробностей и досконально, чтобы потом по памяти полную человеческую картину, возможно, на холсте художественно воспроизвести.

У него ведь голубые, кажется, почти хрустально-ледяные глаза? С четкой окантовкой темными ресницами. Словно нарисованные и подведенные угольным кайалом. Холодные, морозные, неживые! А их разрез и форма… Как будто хозяин над чем-то или кем-то издевается. Надменный, презрительный прищур, но в то же время чему-то сочувствующий взгляд. Такое впечатление, что хозяин нехороших глаз все время причитает:

«Боже-Боже, куда катится этот мир и как я сюда, словно в мясорубку по неосторожности, попал? Как жить, ребята? И за что мне это все? Где ваша милость и сочувствие? Очнитесь, люди, я вас прошу…Ау?».