Лабиринт Ариадны

Хаан Ашира

Передо мной лежал паспорт с новым именем, трудовая книжка со старым, пачка наличных — я не стала перевыпускать карты и просто сняла все свои сбережения.

И стоял ноутбук с неоконченной работой.

— Кто теперь закончит перевод? — растерянно спросила я.

Растерянность — это было основное чувство, которое я испытывала с момента, как сошла с самолета. Все менялось слишком быстро и непредсказуемо. Я не понимала, что мне делать и была благодарна Нику за то, что он взял на себя самую сложную часть.

Принимать решения.

— Ты и закончишь, —

спокойно ответил он, устраиваясь на широком подлокотнике монструозного кожаного кресла, которое я приспособила вместо компьютерного стула. Квартира друга была чертовски старомодной — с полированным столом, советской стенкой, тахтой-траходромом, трогательно застеленной пледом в молочно-кофейную клетку.

На окне в узкой вазе стояла засохшая белая роза на длинном стебле и, каждый раз бросая на нее взгляд, я представляла, как Ник с утра сбегает из постели очередной любовницы, чтобы купить ей горячие круассаны, кофе и подать завтрак в постель на деревянном подносе, положив рядом эту розу.

Правда свежая бутылка «Мирамистина», обнаруженная в ванной, сбивала весь романтический флер.

— В смысле — я закончу? Меня уже уволили!

— Пока мы будем искать новую переводчицу, кому-то надо работать, — резонно заметил Ник. — Я сказал Марку, что у меня есть знакомая на фриланс. Ирочка Войнова, слышала о такой?

Иногда мне казалось, что Дионис и вправду проводил меня на небеса. Но по пути обратно я заблудилась и никак не могу найтись.

Чужое имя, чужая квартира, чужой мужчина, сидящий слишком близко.

Вместо сплетения ветвей кленов за окном — вид на расчерченные прямоугольники микрорайонов и серые трубы ТЭЦ.

Вместо утренних сплетен за кофе — сосущая пустота одиночества.

Ник чуть-чуть сдвинулся, наклоняясь к экрану ноутбука, и я задержала дыхание, чтобы случайно не вдохнуть запах его тела — так близко он оказался.

Его рука лежала на спинке кресла прямо за мной.

Одно маленькое движение — и рабочее совещание превратится в жаркие объятия.

Только сейчас я поняла, в какую ловушку угодила. Ник может больше не бояться, что я уволюсь — я уже это сделала. Мы вдвоем в этой квартире, где все соседи привыкли к скрипу тахты и крикам. И даже Гришеньки нет за стеной.

Зови — не зови, никто не придет.

Глава двадцать четвертая. Ираида не курит

— Кстати, давно хотела спросить! — Я повела плечом, ловко выпутываясь из почти сомкнувшихся объятий Ника и защелкала мышкой, открывая одну за другой папки. — У нас тут в свежем дополнении открывается новая ветка заклинаний для монахов. Судя по всему — очень мощная. Но для нее нужно открыть некоторые совсем слабые базовые умения, которые раньше никто не прокачивал в силу бесполезности. Теперь на них обратят внимание.

— Прикольно, — слегка напряженным голосом отозвался Ник. Он передвинулся так, что практически дышал мне в шею. Если бы я захотела откинуться обратно в кресло, я бы оперлась на его грудь. — И что?

—

Ну ты помнишь, у нас было общее совещание, когда мы придумывали названия для ключевых умений? Мы тогда на эту слабую ветку забили и назвали как-то рандомно. А я погуглила новые заклинания — оказывается, это все термины из индуизма, и они логически друг из друга вытекают. Теперь надо либо переименовывать старые умения, либо очень серьезно думать, как назвать новые, чтобы эта логическая связь тоже оставалась в игре.

— Назови новые как положено, а старые оставь, — равнодушно предложил Ник, и я почувствовала, как его пальцы скользнули по моей спине.

Случайно или нет?

— Ну ты что! — я быстро обернулась к нему, избегая следующего касания. — Опять же начнется вой про нашу некомпетентность! Ну и вообще, там такая изящная система получается — в итоге ты получаешь полную силу одного из богов. Индры, Агни, Сомы или Ямы. Я подозреваю, что дальше они будут добавлять еще ветки умений, связанных с остальными богами, так что надо очень аккуратно к вопросу подходить. Может быть, можно в главный офис написать, попросить у них планы развития? Или хотя бы почту геймдизайнера, который это все замутил?

Ник зажмурился и устало потер двумя пальцами переносицу, словно стирая с нее следы натирающего седла очков. С момента возвращения в Москву он их больше не носил, но они так крепко впились в его образ, что мне сложно было выбросить его из головы.

— Пойдем покурим, — сказал Ник. — Тут в квартире нельзя, на лестнице.

— Я не курю, — напомнила я.

— Ну я покурю и подумаю, а ты рядом побудешь, — заявил он, вставая.

Пошарив в карманах легкой ветровки, он достал сигареты и зажигалку, привычным движением заблокировал замок, чтобы дверь не захлопнулась и поманил меня к лестничному окну, рядом с которым стояло старое продавленное кресло. Жестяная банка для окурков была примотана к перилам толстой проволокой.

Этот дом весь, от крыши до подвала, такой же старомодный, как квартира, в которой я теперь жила. Никаких стальных дверей, только обитые дермантином или деревянные. Никаких видеодомофонов — лишь механический кодовый замок на входе в подъезд. Санки и велосипеды под лестницей, за которые как будто никто не боится. Полосатые коврики на первом этаже и разношерстная компания комнатных цветов в нише у лифта. И вот — кресло, жестяная банка вместо пепельницы и даже выцарапанное ключом на стене «Карина+Алик=SEX»

Бетонные ступени обожгли ступни в тонких носках холодом, и я подпрыгнула, потирая одну ногу о другую. Ник покачал головой и скину свои тапочки на меху, отправляя их по гладкой плитке в мою стороны.

— Спасибо, — неловко сказала я, оглядываясь.

Подоконник был очень узкий, а кресло только одно и уже занято.

— Иди на колени, — Ник похлопал ладонью по бедру.

— Да ну, будет неудобно, — как могла легкомысленно отмахнулась я и присела на бетонные ступеньки.

Они были немногим теплее плитки, но не с начальством же миловаться?