Лабиринт Ариадны

Хаан Ашира

Стремительно собираясь на трансфер, я успела еще быстро принять душ, чтобы смыть с себя рубиновые разводы, но не до конца. На внутренней стороне предплечья остался темно-красный след смазанных капель. И воспоминание о том, как Дионис стоит в полный рост на гостиничной кровати и льет вино из бутылки в мой раскрытый рот. Я подставляю под него губы, руки, грудь, живот, изгибаю спину…

И вместо пряных капель моей кожи касается жалящий язык. Он проходится по тем местам, где оставило следы вино. По всем. Везде. Не делая различия между приличным и романтичным

местами на женском теле, которые не грех и воспеть в стихах — и местами совершенно непристойными, от влажных прикосновения к которым на меня накатывает стыдливый жар и запретное удовольствие.

…вспышка.

К счастью, наши места с Ником и Гришенькой на этом рейсе разбросаны по всему салону, так что впервые после раннего трансфера я увидела коллег, только когда ползла по узкому проходу в туалет. И то случайно — кто-то ухватил меня за запястье, и на мгновение я провалилась во вчерашнюю ночь.

Мои руки задраны над головой, и оба запястья помещаются в одной ладони Диониса. Второй рукой он давит на низ моего живота, словно стремится обхватить свой член, снующий внутри, как заведенный. От этого ощущения становятся острее, ярче, похожими на терпкость крепкого вина, и я надсадно хнычу, срывая связки.

— Глубже? — порочные губы изгибаются луком Амура. — Резче? Сильнее? Быстрее? Я не понимаю, Ариадна, скажи четче! Хотя, пожалуй, все сразу…

Вот откуда это саднящее ощущение глубоко внутри меня.

От того, что меня переворачивали на живот, вздергивая бедра вверх, и ошеломительно горячий член врывался внутрь под таким углом, что четко попадал в невыносимо чувствительную точку.

Он глубоко внутри — живота, горла, сердца. После этой ночи у меня саднит, тянет и простреливает электричеством в самых неожиданных местах, заставляя замирать и быстро неглубоко дышать, пока афтешоки закончившихся несколько часов назад оргазмов прокатываются крупной дрожью по телу.

— Ариадна? — озабоченно спросил Ник. — Все в порядке? Ты вся красная. У тебя жар?

Я медленно выдохнула, высвобождая свое запястье и натянуто улыбнулась своему начальнику:

— Просто мутит немного. Похмелье.

И сбежала в туалет, где долго смотрела в глубину своих глаз в зеркале.

Никогда в жизни я не оказывалась в постели с мужчиной через такое короткое время после знакомства. И без надежды на продолжение.

Может быть, зря?

Но как же сейчас сладко и стыдно — одновременно…

И страшно.

…вспышка.

— Трусливо? — глубокое синее море в глазах чернеет, надвигается шторм. — Ты говоришь это мне? Человеку, который как раз спонсирует игровые стартапы? Дает гранты таким вот мечтателям как ты — и не требует ничего взамен, кроме работающей игры? И неважно, насколько она успешна. Ты ведь знаешь это? Поэтому и начала мне рассказывать про свою игру мечты.

— Ты сам спросил! — возмущаюсь я и тут до меня доходит. — Постой! Так ты слышал, что про меня говорил Рус? Про то, что я охочусь на богатых мужиков в индустрии?

— Слышал.

— И?

— Тебе нет нужды отдавать мне что-то, кроме

своих идей и энтузиазма. Я бы все равно дал тебе грант.

— Ты считаешь, я тут с тобой ради гранта?

— Нет. Ты тут со мной ради секса.

Я не знаю, на что мне обидеться сильнее — на обвинение в том, что я прыгнула к нему в постель ради денег, или на то, что я прыгнула к нему в постель, потому что шлюха.

Сейчас мне стало стыдно и за то, и за то. Я вернулась на свое место, фыркнув на Ника, который снова попытался что-то сказать, закуталась в плед, накинула капюшон и свернулась креветкой в кресле, пытаясь сбежать от жжения стыда, полыхающего возмущения и огня желания, которые разжег во мне Дионис. Как же его зовут на самом деле? Я ведь так и не выяснила — все некогда было. А он был так уверен, что я знала, к кому иду…

— Фролова.

Я неохотно повернулась. Мой сосед ушел в туалет, и Ник воспользовался этим, плюхнувшись в кресло рядом.

— А?

— Не хотел при Гришеньке говорить, — вздохнул он. — Но думаю, будет честно тебя предупредить.

Тоскливое ощущение разлилось в груди, где только что пылал огонь. Я уже догадывалась, что он скажет.

— Руслан Мальцев предупредил, что нам не понравятся последствия, если ты продолжишь у нас работать. Марк отличный мужик, но менять тебя на свою компанию не будет.

— Даже из принципа? — спросила я с надеждой.

Бывший спецназовец ведь не будет прогибаться под борзого богатея. Не? Не? Не?

— Если бы Рус ни с чего на тебя взъелся — сработало бы, — покачал головой Ник. — Но как только Марк узнает историю с переломанными ногами…

Понятно. Больше, чем борзых богатеев, Марк Евгеньевич ненавидит отморозков вне закона, мнящих себя мстителями. Как мой брат.

Жужжание в голове стало громче, а тающий привкус вина во рту сменился кислотой.

Я уткнулась в ладони, жалея обо всем сразу — о том, что полетела в Корею, о том, что когда-то встретилась с Русом, о том, что начала играть в эту игру и о то, что вообще родилась.

— Но у меня есть идея, — пробился через мое отчаяние голос Ника.

Глава двадцать вторая. Парод

Дионис

Ее нет. В комнате остался лишь ее аромат — ни на что не похожий. Не цветочный, не сладкий, не пряный. Не с чем сравнить — и потому негде найти.

Лишь аромат — Ариадны нет.

Мятежной, дерзкой, страстной, увлеченной девушки, у которой так горят глаза, что невозможно оторвать взгляд. Она даже не замечает, что где бы она ни появлялась — все головы поворачиваются в ее сторону. Она притягивает, она пленяет, она заставляет ревновать и завидовать. И даже желать уничтожить конкурентов — или ее саму. Некоторым кажется, что это ее вина — но это лишь их собственная темная сторона жаждет обладать редким сокровищем.

Не утруждаясь обернуть бедра полотенцем, снимаю трубку телефона и нажимаю кнопку вызова лобби.