Лабиринт верности
Шрифт:
В очередной раз нервно оглянувшись на какой-то шорох позади, Маттоли неожиданно налетел на что-то мягкое, и, как он понял мгновением позже, очень вонючее.
Когда ригельвандец повернул голову — взглянуть, что преградило ему путь, то сначала подумал — сам ад прислал гонца за его жалкой душонкой, в виде воздаяния за его прегрешения.
Но груда вонючего мяса, стоявшая перед ним, все же была человеком, — уродливым, одетым в рванину, воняющими мускусом, мочой и дрянным алкоголем смуглокожим здоровяком, один глаз которого смотрел на ригельвандца с кровожадной решимостью,
Имбицильно улыбнувшись, являя своей харей квинтисенцию идиотского наслаждения, урод извлек из своей дранины выщербленный нож, блеснувший в свете факелов, и с наслаждением вогнал его в живот остолбеневшего Маттоли. Приобнял ригельвандца второй рукой и начал ритмично, будто подчиняясь какой-то особой, только ему слышимой мелодии, доставать и снова всаживать нож в брюхо бедного Ризичини.
Теряя последние капли ускользающей жизни, почти с любовью облокотившись о ночного убийцу, ригельвандец ритмично содрогаясь всем телом, подумал «Я знал, что ничего хорошего из этого не выйдет».
Дверь рухнула с третьего удара, подняв облачко серой пыли, закружившейся в свете красной лампады, что сияла в глубине дома.
— Эй, кто там?! — Раздался испуганный вопль надтреснутым, неприятным голосом.
Звучно прогрохотали подкованные сапоги по старым, рассохшимся доскам, затихнув только на новом, мягком ковре из хмааларской шерсти. Человек в красной мантии поднялся от стола, заваленного фолиантами из пергамента и хрусткой бумаги. Бросок, удар, звук соприкосновения прочного металла и мягкой плоти, на сером, изможденном лице с впалыми щеками, узкой бородкой и большими выцветшими глазами на клиновидном лице.
Громкое падение, разлетающиеся фолианты, опрокинувшийся стол, сапог из черной кожи болезненно бьет два раза в худые ребра. Со свистом выходит воздух из легких.
Худой человек с несчастным видом сидит напротив оседлавшего резной стул бывшего пирата. Руки туго стянуты за спиной жесткой пеньковой веревкой, в глазах удивление и боль.
— Побеседуем немного, ты не против? — Ненавязчиво интересуется сейцвер.
— Кто ты?! Черт тебя подери, — По тонким губам течет кровь, в голосе сквозит отчаяние.
— Черти очень скоро будут драть тебя, — Фредерик постарался сделать свой голос по возможности бесстрастным, хотя происходящее и доставляло ему удовольствие, — Если ты не начнешь беседовать со мной вежливо.
— Простите.
— Уже лучше.
— Простите, господин. — Надтреснутый голос был жалок.
— Совсем хорошо. Официально я здесь по государственной надобности, думаю, ты сам догадываешься, какой, — «По глазам вижу падаль — догадываешься».
— Возможно, произошла ошибка? — Надежды в голосе не было.
Вангли поднялся, обошел лежащий стол, осмотрел фолианты, переворачивая книги носком сапога, и вчитываясь в названия, благо оттиснутые крупным шрифтом, в бледном свете чудом уцелевшей лампады.
— «Магна Малефициум», «Увещевания червя», «Оптима дьяболика», «Руководство по призыву бесов для младых адептов красного искусства»
— Отпираться глупо, — Понуро согласился пленник, — Все это маскарад для клиентов, я скорее продавец, чем истинный мастер искусства, да и книги эти — в основном для олухов.
— Но кое-что ты все же умеешь, — Крепкая рука в белой перчатке подняла человека в красном с пола, блеснув серебром пуговиц на отворотах, и усадила на соседний стул. — Меня интересует случай двух смертей — Серебряного Клинка и Ножа на Арене, произошедший совсем недавно.
— Вам кто-то выдал мое имя? — С мрачной злобой в голосе поинтересовался пленник.
— Да честно говоря, я до сих пор не знаю, как тебя зовут, но если ты мне скажешь, что Демоницы упустили больше, чем одного демонолога в городе одновременно, по крайней мере из тех, что ведут себя столь откровенно, то я сначала буду бить тебя ногами, — Фредерик не улыбался, — А потом отдам этим милым девочкам. — «Истинное наслаждение видеть у тебя на лице эту гримасу ужаса, ублюдок».
— Прошу, не надо, я все расскажу, у меня есть деньги, я могу вас сделать богатым, не так уж я и важен — зачем убивать, я уже все рассказываю. — Зачастил демонолог.
— О деньгах поговорим позже, сначала дело, — Фредерик начал медленно прохаживаться по дому, надеясь еще более разнервировать «пациента».
— Я знаю немного, вы же понимаете — заказчик пришел ко мне инкогнито, узнал про услуги от общих друзей, был закутан в плащ с головы до пят. — Шумно дыша, продавец запретных артефактов боялся чего-то не рассказать, — Но кое что я запомнил — у него было кольцо, оно было мало, слишком толстые пальцы, на кольце была печать в виде перекрещенных шпаг, похоже шпаги он любил, на боку у него болталась парадная — вся в золоте и цветах, с камнями и богатой чеканкой.
— Перстень с перекрещенными шпагами? Серебряный? Еще дубовые листья и девиз, который ты наверняка не разглядел, внизу? — Сейцвер был озадачен, но, похоже, демонолог не врал. Так имитировать испуг, да к тому же еще и обмочиться, было не под силу даже хорошему актеру, каковым худышка не являлся.
— Именно! Именно так! — Конусовидная голова активно закивала, удар крепкого пиратского кулака заставил ее мотнуться и застыть.
— Не части, урод, ты хоть понимаешь, что только что обвинил главу банды Серебряных клинков в организации убийства собственного бойца, а так же брата главаря одной из сильнейших банд города? — «Что-то где-то жестоко не сходится».
— Я лишь говорю, что видел, и это все! Я изготовил шпагу, он ее забрал и унес. Заплатил мне, неплохо заплатил, — Выступающий на худой шее кадык дернулся, продавец сглотнул, — Отпустите меня, месье, и эти деньги, а так же прочие, что я выручил за время практики, станут вашими.
— Ну ты и плут, — Рассмеялся Вангли, — А они не станут сухими осенними листьями с рассветом? Ведь так бывает, когда якшаешься с демонами?
— Я не демон, лишь скромный ремесленник с толикой находчивости, — Мрачно ответил чем-то уязвленный пленник.