Лабиринт
Шрифт:
Удар? Но, как же это, мистер Уилсон, я ничего не помню. Как это произошло?
Мистер Смит попытался приподняться на постели и сесть, но тело, занемевшее от долгой обездвиженности, плохо его слушалось и он, ослабевший и изможденный, рухнул на кровать, застонав от бессилия.
О, даже не думайте вставать, мистер Смит! Доктор категорически запретил вам любые движения. Он, кстати, не верил, что вы придете в себя, но, объяснил, что мы должны будем сделать, если все же это произойдет. Вы теперь под полным моим контролем и будете выполнять только то, что я вам скажу! И не думайте сопротивляться!
Уилсон,
Ваша дочь… - он не успел договорить, как мистер Смит, резко вскочив с подушки и упав на нее вновь, почти прокричал:
Элиза, что с ней? Где она?
Успокойтесь, мистер Смит, успокойтесь. С ней все в порядке.
– Уилсон похлопал по одеялу, которым был укрыт Смит, успокаивая его.
Но, почему ее нет рядом? Что с ней, Уилсон?
Старик лихорадочно обвел глазами комнату и тут только понял, что находится у себя дома, в своей собственной кровати. От удивления он некоторое время не мог прийти в себя, и тысячи вопросов закружились в его голове.
Он вспомнил, как они с дочерью ехали в карете на встречу с графиней и как лил сильный дождь, он вспомнил как они шли по старой аллее и как он не мог докричаться до уходящих от него Уилсона и Элизы.
И в тот самый миг, когда он вспомнил все, что произошло с ним, он вновь почувствовал дикий животный страх, такой же, что накрыл его тогда, на темной аллее старого имения.
Где Элиза?
– сдавленным голосом прошептал Смит, глядя в глаза улыбающемуся Уилсону.
В мутных глазах Уилсона на какую-то долю секунды промелькнула, как показалось старику, искра, и лицо его передернуло мелкой судорогой, отчего оно стало злым и страшным. Но, это длилось всего лишь секунду.
Уилсон, встал со стула и направился к столу. Он взял стоящую там бутылочку из темного стекла и откупорив ее, уверенно накапал какие-то ярко-зеленые капли в стоявший там же стакан с водой. Вернувшись к лежащему старику, Уилсон поднес стакан к губам Смита и твердо произнес:
Выпейте, мистер Смит. Это лекарство поможет вам быстрее поправиться. Выпейте и я все расскажу вам.
Старик недоверчиво смотрел на зеленую жидкость в стакане, но, понимая, что бессилен сейчас и не может сопротивляться, решил подчиниться. “Господи, помоги!” – произнес про себя Смит и выпил содержимое стакана.
Он ожидал чего угодно - резкой боли, остановки сердца, жутких судорог - но, ничего такого с ним не произошло. Тело было таким легким, почти невесомым, его охватила сладкая истома и стало спокойно и хорошо. Откинувшись на подушки, мистер Смит чувствовал неземное блаженство и все его страхи, и дурные мысли отступили, оставляя лишь ощущение давно забытого счастья. Он заулыбался как ребенок и весело посмотрел на Уилсона, внимательно наблюдавшего за ним.
Как вы себя чувствуете, дорогой мой?
– натянуто улыбаясь спросил он старика.
О, Уилсон, спасибо вам! Я чувствую себя очень хорошо. Кажется, я совсем уже здоров и мне так хочется поскорее встать с этой кровати.
Смит улыбался по-детски искренне, и впрямь чувствуя себя озорным и полным сил ребенком, которому не терпится вскочить с кровати и кинуться
Я же говорил вам, что теперь все будет хорошо!
– загадочно улыбаясь, произнес Уилсон.
– Так вот, мистер Смит, теперь давайте я продолжу.
Он придвинул стул поближе к кровати и сел на него, закинув ногу на ногу.
С вашей дочерью, дорогой мой, как я уже и говорил, все очень хорошо.
Старик, услышав про дочь, на этот раз не испытал уже ни малейшего беспокойства за ее судьбу. Наоборот, при мысли о дочери, его охватила безудержная радость и он даже засмеялся тихонько. Почему-то он был уверен, что с его девочкой все в порядке и даже больше, его совсем перестал беспокоить вопрос, где она и что же произошло с ними тогда на старой аллее.
Ничем не обоснованная, но категорическая убежденность, что все, что происходило и происходит с ним и с Элизой - большое благо для них обоих, прочно проросла в нем за считанные минуты после приема лекарства. Радостно улыбаясь, он лежал и слушал все, что говорит ему Уилсон, испытывая к нему сильнейшую симпатию.
Он с обожанием смотрел на сидящего перед ним человека и готов был, казалось, расцеловать его, так он был ему приятен.
В общем, мистер Смит, дела обстоят так.
– продолжил Уилсон, даже не пытаясь уже скрывать ухмылку, - Вам стало плохо, и мы чуть было не опоздали к моей госпоже, пытаясь привести вас в чувство. Я позвал слуг, и мы отнесли вас в домик садовника. Конечно же, ваша дочь очень испугалась и расстроилась произошедшим. Она даже хотела остаться с вами до того момента, пока не прибудет вызванный нами доктор, но, понимая всю важность предстоящей встречи и помня, как вы хотели помочь дочери получить место помощницы графини, я взял на себя роль заботливого отца и, уверив мисс Смит, что за вами присмотрят и обязательно сообщат нам, когда прибудет доктор, я все же проводил ее в имение, где и представил хозяйке.
О, благодарю вас, добрейший мистер Уилсон!
– сквозь слезы проговорил Смит, испытывая к собеседнику все большую любовь.
– Вы поступили совершенно правильно.
Спасибо, мистер Смит, я был уверен, что вы оцените мои старания. Итак, я продолжу. Графиня довольно долго говорила с вашей дочерью и, как я, собственно, и предполагал, осталась очень довольна.
Господи, вы сделали меня таким счастливым, Уилсон!
– рыдая уже почти в голос и пытаясь встать, чтобы расцеловать своего благодетеля, мистер Смит был вновь остановлен настойчивым приказом Уилсона лежать и не пытаться двигаться.
Старик вновь откинулся на подушки и, глядя влюбленно на собеседника, слушал его лживый рассказ.
Да, мистер Смит, ваша дочь произвела должное впечатление на миссис Краутц, и она предложила ей место своей помощницы, на оговоренных ранее условиях. Мисс Элиза, к нашей общей радости, приняла это предложение и в данный момент, обосновавшись уже в Хеленвилле, приступила к своим обязанностям.
Как, мистер Уилсон? Элиза теперь живет в Хеленвилле?
– удивленный, но не расстроенный новостью, спросил Смит и тут же получил исчерпывающее объяснение правильности этого решения.