Лабиринт
Шрифт:
Подойдя вплотную к решеткам ворот, одноглазый слуга начал произносить короткие резкие фразы на незнакомом Смиту языке, свободной рукой в это же время совершая какие-то странные и нелепые движения, развеселившие старика Смита. Похоже было, что одноглазый крестит массивные двери ворот, но как-то чудно - снизу вверх. После шестого такого крещения, массивные ворота начали туго открываться.
Протяжный жуткий скрип старых петель вонзился в ночную тишину, проникая, как показалось старику, прямо в его мозг. Он передернулся от неприятного, буравящего голову звука, а по телу его пошли мурашки.
Через
Смит засеменил следом, пытаясь открыть свой зонт, который почему-то не открывался, позволяя усилившемуся в этот момент дождю, заливать и без того уже мокрого с ног до головы старика еще больше.
Погода ухудшалась. Шла гроза. То и дело над головами идущих коротко сверкали молнии, освещая ненадолго их путь, затем раздавался, пугающий Смита все сильнее, небесный грохот.
Попав впервые на территорию имения, о котором все говорили ни больше ни меньше, как о жилище дьявола, мистер Смит невольно вспомнил все слышанные им ранее истории и, жадно впиваясь в темноту подслеповатыми глазами, пытался разглядеть хоть что-то, чтобы понять правдивы ли были эти рассказы.
Прямо за воротами имения начиналась и тянулась, как показалось старику, куда-то в бесконечность, тисовая аллея. Могучие кроны деревьев, стоящих по обе стороны широкой довольно дороги, гнулись от порывов усиливавшегося ветра и похожи были на гигантских чудовищ из страшных сказок.
Озираясь в испуге вокруг, все еще пытаясь справиться с проклятым зонтом, старик Смит заметно отстал от остальных. Элиза и Уилсон шли далеко впереди, и он почти уже потерял их из вида. Дождь застилал ему глаза, а ветер, казалось, останавливал, не давая догнать уходящих от него.
Сквозь бушующую вокруг старика стихию, к удивлению своему, Смит слышал, как где-то впереди оживленно и весело разговаривают Уилсон и Элиза. Он слышал смех дочери и вежливое бормотание ее спутника. Холодея от накрывающего его страха, он пытался понять, как такое возможно?
Ураганный ветер не давал ему возможности даже окликнуть их, а дождь, ливший стеной, намочил его так, что он не мог двигаться – такой тяжелой и мокрой стала одежда. Он продирался сквозь царящее кругом безумие, теряя силы и чувствуя ужас, охватывавший его все сильнее с каждой секундой.
“Элиза, девочка моя!
– стучало в его голове.
– Я должен увести тебя отсюда!” - это было последнее, о чем подумал мистер Смит, падая на истекающую водой землю и теряя сознание.
“Элиза, где ты? Подожди!” - стрелой мысль о дочери пронзила ум старика Смита, и он открыл глаза.
“Где я? Что происходит?” - пытаясь понять, где он находится, Смит обвел глазами незнакомую ему комнату.
Он понял, что лежит на спине и что тело его обездвижено. Старик попробовал подняться, но не смог даже пошевелиться. Ужас охватил его, и он закричал изо всех сил, но вместо звука своего голоса, услышал лишь тихое мычание.
“Господи, помоги!” - паника охватила бедного старика, и он потерял контроль над собой.
Ум его как в лихорадке вспыхивал странными видениями. Перед глазами хороводом проплывали лица незнакомых людей,
В какой-то миг Смит решил, что умер и попал в ад. Ему чудилось, что он лежит в душном сыром подвале, заполненном густым красным туманом. Туман этот клубился и двигался вокруг несчастного старика, окутывая и проникая в каждую клеточку его тела. Но это был не просто туман, это было живое и разумное нечто, которое контролировало и управляло всем вокруг, в том числе и им.
Шум, как после сильного похмелья, не стихая ни на секунду, стоял в ушах старика, поглощая все остальные звуки. Вокруг себя то и дело он видел жутких существ, которые подходили к нему и, наклоняясь почти к самому лицу, улыбались дьявольской улыбкой. Морды их, покрытые длинной серой шерстью были одинаковы и ужасны: огромные черные глаза без зрачков и сведенный в пятачок нос, беззубый рот с тонкими губами, расплывавшийся в беззвучной улыбке - все это доводило Смита до исступления и он, как ему казалось, отключался и терял сознание тысячу раз.
Приходя в себя на какое-то время, он раз за разом чувствовал ледяной ужас от повторяющихся видений. Его покалеченное сознание говорило ему, что это и есть преисподняя.
Бесконечность спустя, старик почти уже смирился с тем, что отныне душа его, пребывающая, очевидно, в аду, таким образом получает наказание за грехи, совершенные им при жизни, и начал по-своему привыкать к этим жутким видениям, как вдруг, однажды, сквозь тугую пелену, застилавшую ум, он отчетливо услышал голос:
Мистер Смит!
– позвал он его. – Очнитесь, Мистер Смит.
“Этот голос? Я его знаю!” - Смит, цепляясь за звучавший где-то совсем рядом звук, всплывал с темных глубин, поднимаясь куда-то вверх, за все более четко и ясно слышимым голосом.
Шум, окружавший его столько времени, стихал, а сознание, проясняющееся с каждой секундой, возвращалось вместе с обрывками воспоминаний и чувством абсолютной опустошенности.
Прошло еще немного времени, мистер Смит открыл глаза и сам того не желая, заплакал. Он наконец чувствовал свое тело. Сквозь слезы старик увидел свет - обычный дневной свет, который лился из большого окна, что находилось как раз напротив места, где он лежал. Жмурясь с непривычки, мистер Смит попытался поднять руку и это у него получилось. Он провел дрожащей рукой по лицу и, вытерев наполненные слезами глаза, увидел склонившегося над ним Уилсона.
Ну вот и хорошо!
– улыбаясь заговорил тот.
– Вот вы и пришли в себя, дорогой мой мистер Смит. Очень вы нас напугали, но, хвала небесам, все обошлось!
Уилсон сидел на стуле возле кровати, на которой, как оказалось, лежал старик.
Где я? Что случилось?
– прошептал Смит, пытаясь совладать со своим голосом, который звучал тихо и непривычно после долгого молчания.
О, дорогой вы мой, с вами случился удар, как сказал доктор. Мы думали, что потеряем вас, но, к счастью, вы живы и обязательно поправитесь!
– весело ответил Уилсон, внимательно глядя на приходящего постепенно в себя Смита.