Лабиринты чувств

Дубровина Татьяна

Одни из них были заранее причесаны популярным имиджмейкером, другие еще сидели с распущенными волосами: возводить сложные сооружения на их неотразимых головках должны были в процессе съемок, на глазах у потенциальных зрителей.

Красотки изнемогали от ожидания. Они не привыкли к подобному отношению.

Дабы ублажить страдалиц и замять неловкость, возникшую из-за опоздания автора передачи, им принесли то, что оказалось под рукой: коробку конфет и вазочку с миндальными пирожными.

У девушек текли слюнки, однако

они к лакомствам не прикасались: что поделаешь — идеальная фигура требует строгой диеты! Бедняжки даже сахар в чашки не клали.

Зато Костя налегал на сладости со всей мощью молодого мужского аппетита. При этом он разглагольствовал:

— Глядя на вас, очаровательные леди, я задумался над одной глобальной проблемой…

Красавицы, которые были не прочь показать себя еще и интеллектуалками, заглядывали ему в глаза:

— Какая проблема?

— Поделитесь, Константин!

— Я вот размышляю… — оператор проглотил пирожное целиком, и модели проводили исчезнувшую вкуснятину завистливыми взглядами. — Если вам предстоит демонстрировать прически… то есть нечто, находящееся на головах…

— Ну?

— То зачем вам всем такие длинные ноги?

Он беззастенчиво оглядел и даже пощупал выставленные напоказ нижние конечности нескольких собеседниц:

— Как профессионал, я серьезно опасаюсь, что они в кадр не войдут…

— Привет, — поздоровалась Юлька. — Я вижу, ты неплохо устроился. Прямо турецкий султан.

Девушки поглядели на вошедшую со скрытой враждебностью: судя по телосложению, она явно была им конкуренткой.

К тому же самозванка сразу загребла целую горсть конфет и разом отправила их за щеку. Это была безумная роскошь, которой они позволить себе не могли.

— Все готовы, надеюсь? — спросила журналистка.

— Ну, ты нахалка! — с восхищением сказал оператор — Все ли готовы! Да мы уж по домам собрались расходиться! Кстати, тебе сообщили, что ты почти уволена?

— Почти?

— Угадай, кто тебя отмазал?

— Разумеется, ты?

— Молодец, пятерка за сообразительность!

— Мерси. Ты настоящий друг.

— Чего опять опоздала-то?

— Проспала. Уснула только под утро.

— Ха! А ночью чем занималась?

Юлька честно ответила:

— Читала стихи Пушкина.

Оператор расхохотался:

— С каких пор это так называется?

— Вы пошляк, сэр! — И она поцеловала его в плохо выбритую щеку. Костя в ответ чмокнул ее в стриженую макушку.

Тут уж модели совершенно изревновались. И были правы: оператора они действительно больше не интересовали. Он зашнуровал свои потрепанные кроссовки и поднялся, чтобы подготовить камеру и включить расставленные загодя осветительные приборы.

Константин любил работать с Юлькой: с ней никогда не бывало скучно, она вечно готовила какие-нибудь сюрпризы, не согласованные предварительно с начальством.

Андрея Васильевича, привыкшего

в безоговорочному повиновению подчиненных, такая непредсказуемость поначалу злила. А потом он смирился, поняв, что в результате редакция от этого только выигрывает, да и лично ему прибавляется популярности.

Юлька окинула взглядом помещение:

— А этот… мейкер… где он?

— Кошкин? Тут где-то околачивался, — пожал плечами Костя. — Я, честно говоря, за ним не следил.

— Понимаю, — сказала Юлька со смешком. — У тебя была более подходящая компания. Девушки, куда делся ваш шеф?

Манекенщицы с достоинством поджали губки. Они не знали.

— Найти немедленно! — Юлька имитировала тон Андрея Васильевича. — Разве вы не знаете, сколько денег вылетает в трубу за минуту… нет, за секунду простоя?

…Маленький длинноволосый Матвей Кошкин крепко спал, свернувшись в клубочек, в углу павильона, за полотнищами какой-то отслужившей свое загородки. Он улегся прямо на полу, подстелив вместо матрасика свою роскошную, смоделированную лично для него Валентином Юдашкиным, дубленку.

— Жалко будить, — улыбнулась Юлька.

— Наверно, тоже Пушкина всю ночь читал, — поддел ее Константин.

Юля присела на корточки, тронула знаменитость за плечо.

— Пшли вы… — не раскрывая глаз, отозвался популярный имиджмейкер.

Юлька рявкнула баском:

— Рота, подъем!

Спящий тут же вскочил на коротенькие ножки и с усилием разомкнул веки:

— Тревога? Учебная или боевая?

— Трудовая вахта, — успокоила журналистка — Вольно.

— А, съемки! — Кошкин заулыбался, отчего его пухлое личико еще сильнее округлилось, и он превратился точь-в-точь в сказочного Колобка. — Зовите меня просто Мотя, без церемоний.

«Замечательно киногеничен, — с удовольствием отметила про себя Юля. — Такою симпомпончика зрители сразу полюбят. Удача, удача!»

— Огромное вам спасибо! — пылко сказал Колобок и с чувством пожал ей руку своей мягкой и теплой, как свежеиспеченная плюшка, пятерней.

— За что спасибо?

— За опоздание. Выспаться дали.

— Дома не получается? — участливо спросил Костя. — Все свободное время посвящаете поэзии?

— Увы, прозе. — Толстячок вздохнул. — У меня, молодые люди, пятеро детишек.

— Круто! — воскликнула Юлька. — Беспокойные?

— Спокойные. Но — все девочки. Всех причесывать надо. Плюс, естественно, жену. А с ее типом волос возни…

При этом Колобок так трагически закатил круглые, навыкате, глаза, что Юлька не удержалась и спросила:

— И какой же у нее тип волос?

— Немыслимый! — воскликнул Кошкин. — Она у меня негритянка. Из Камеруна.

Юлька даже обиделась:

— Что ж вы сразу не сказали? Вашу семью надо в обязательном порядке включать в передачу! Ведь это сенсация, как вы не понимаете!