Лабиринты чувств
Шрифт:
— А что производит ваша фирма, мистер Джефферсон? — вежливо поинтересовалась она. — Если это не секрет, конечно?
— Технологит-ческое оборудование! — выговорил он. — Но… ай эм эффрейд… боюсь, для дамы это скут-чно…
Директор испугался, сделал Юле страшные глаза:
— Что вы, что вы, господин Джефферсон! Наших журналистов интересует абсолютно все!
«Господи, да он боится, что из-за меня потеряет расположение американца! — неприязненно подумала Юля — Какой стыд! Унижаться перед каким-то коммивояжеришкой!.. Подумаешь — сделкой больше, сделкой
И она обратилась к иностранцу:
— А у вас тоже хорошее имя и тоже литературное Квентин… «Квентин Дорвард»…
— О, Вальтер Скотт! — просиял ее собеседник. — Обо-джаю его романы!
— А мне, если честно, они кажутся слишком длинными и скучноватыми, — призналась Юля и заметила, что Тарас Францевич опять испуганно напрягся. Чтобы подсластить пилюлю, она сразу же добавила: — Технологическое оборудование куда интереснее!
И тут американец раскатисто рассмеялся, демонстрируя безупречные крупные белые зубы.
Вся респектабельность разом слетела с него — и это ему тоже шло.
Именно сейчас, в момент безудержного веселья, он почему-то казался легко ранимым и уязвимым. Может быть, оттого, что в его смехе была такая неподдельная искренность… Кто не умеет притворяться, того особенно просто обидеть…
«Славный мужик, — по-доброму подумала Юлька. — Жаль, что это всего лишь мимолетное знакомство… «
— О’кей, — прервала она обмен любезностями. — Давайте все-таки приступим к интервью…
Когда она выходила с территории завода, вдруг хлынул дождь. Несмотря на раннюю весну, он был обильным и мощным, как в июле. Лужи вскипали крупными пузырями, а на водосточных труб хлестали целые потоки.
Погода словно взбесилась: вскоре ливень сменился таким же бурным снегопадом. Лохматые мокрые хлопья облепляли щеки и тут же таяли, ведь воздух был теплым, а щеки — горячими.
На Юльку что-то нашло. Всегда такая жизнерадостная, сейчас она чувствовала себя крошечной беспомощной птичкой-синичкой, затерявшейся во вьюжной круговерти без всякой надежды отыскать нужное направление.
Ей стало тоскливо и страшно, словно каким-то гнетущим предчувствием сжало сердце. Маленькое сердце беспомощной пичужки…
Буря мглою небо кроет, Вихри снежные крутя: То, как зверь, она завоет, То заплачет, как дитя…«Это я заплачу, как дитя, — чудилось ей. — А почему? Сама не знаю… Что произошло? Да вроде ничего… Ну, подумаешь, интервью получилось не слишком удачным.
Никому, и ей самой в том числе, было не понять, текут ли по ее щекам слезы или это просто талый снег…
Глава 10
СЕМЕЙНЫЕ НЕУРЯДИЦЫ
Ключа Юлька, как водится, разыскать на дне сумочки не смогла, и снова пришлось звонить.
Открыла ей Катюшка. Девчурка была перепугана. Она прошептала, вытаращив глазенки:
— Теть Юль! У мамки крыша съехала!
— Что, буянит? — так же тихо уточнила Юля.
— Не! Молчит.
В квартире действительно было необычайно тихо.
А потом внезапно раздался истошный вопль — но не Лидии, а Борин:
— Убью, сука! Бедром задавлю!
В ответ — гробовая тишина. Как будто Лидии и в живых не было. Муженек — а может, уже вдовец?! — тоже как воды в рот набрал.
— Пошли на разведку, Катюш. Не бойся, я с тобой! — Юля взяла девочку за руку, и они вместе на цыпочках двинулись в кухню.
О счастье, Лида оказалась жива.
Она восседала на табуретке посреди кухни с украшенной искусственными фруктами Вавилонской башней на голове. Взор ее был царственным и отрешенным от всего земного.
Борис скакал вокруг нее, пытаясь хоть как-то расшевелить жену. Он то тыкал ей пальнем меж ребер, то двумя руками пытался спихнуть с табуретки, то брызгал в лицо водой.
Но реагировать на эти варварские акции было ниже ее достоинства. Теперь Лидия принадлежала другому миру: миру телевизионных знаменитостей.
Юле она, правда, дружески кивнула: та была ей ровней. А муж для нее более не существовал.
Юлька с удивлением обнаружила на кухне и Василия Павловича. Сегодня старик беспрепятственно лакомился тут картошкой с луком и селедкой. Еда, естественно, источала запахи, но никто не попрекал деда и не гнал из общего помещения. Лида его попросту в упор не видела: кого гнать, если перед тобой лишь пустое место?
Боря смотрел на скромный ужин старого аккордеониста с нескрываемой завистью. Ему очень хотелось есть. Катюшка кажется, тоже была голодна.
В результате Борис, всегда такой вялый и безвольный, бросился на Юльку, брызжа слюной, бурно отделяющейся от созерцания чужой трапезы:
— Ты че с ней сотворила, стервь? Опоила, да? Или наркотой накачала?
— Да нет, — ответила девушка. — Ее просто причесали.
— А вот я ща тебя причешу! Причесок под названием «Я упала с самосвала, тормозила головой»!
Катюша кинулась между ними:
— Не надо, папочка! Я люблю тетю Юлю!
Тогда Борина ярость обратилась непосредственно против Лидиной прически. Молниеносно бросившись на жену, подобно дикому барсу, тщедушный супруг сорвал с ее макушки румяное яблоко и бросил его дочке: