Лабиринты чувств
Шрифт:
— На, Катенок! Лопай витамин! Раз мамка жрать не готовит — съедим ее причесок!
Катя надкусила наливной, но фальшивый фрукт и залилась горькими слезами:
— Га — адость!
— Отвали, Боря, это муляжи. — Юля оттащила разбушевавшегося Кузнецова от величественной супруги, которая на агрессию ответила лишь презрительным прищуром. Она даже не расстроилась из-за яблока: при ней еще оставалась целая фруктово-овощная база.
Полная безучастность жены доконала Бориса. Он сел по-турецки на линолеум и зарыдал
— Че делать-то теперь, а-а-а?
Даже Василий Павлович осмелился вклиниться:
— Много лет я публику забавлял, но такой забавы наблюдать не приходилось. — Он получал от происходящего явное удовольствие. Давно старику не приходилось порадоваться. — Пусть бы так всегда и сидела. Не жизнь была бы — малина! А Катюшку мы как-нибудь прокормим, да, Юль?
— Конечно, — ответила девушка. — Не дадим ребенку умереть с голоду.
Боря обиженно взвыл:
— А как же я? А мне че, дадите умереть? Садисты!
Василий Павлович промолвил назидательно:
— А ты, уважаемый, в состоянии сам себе приготовить. «Уважаемый» вскочил, стал бить себя в грудь:
— Самому готовить? Да ты, папаша, рехнулся. Я — мужик! Понимаешь, мужик!
— Да? — иронически переспросил аккордеонист. — А, ну да, я совсем забыл!
— Дык я и напомнить могу! — Взвинченный Борис медленно пошел к столику старика.
Это могло закончиться самым печальным образом, и Юля решила положить конец идиотской семейной размолвке.
— Говорят, Элизабет Тейлор, — раздумчиво начала она, — очень любит готовить. Много у нее было мужей, и всех она кормила домашними обедами.
Лида прислушалась.
— А Лайза Минелли всегда сокрушается, что не хватает времени на стряпню. Ей иногда так нестерпимо хочется бросить карьеру актрисы и сварить вкусненьких домашних щец1
Лида гордо повела подбородком.
— Эх, Лайза, Лайза, — снисходительно проворчала она. — Эта глиста в корсете! Стрижется, как пацан, и прически-то приличной не сделать!
— Зато Нонна Мордюкова, — продолжала Юля, — просто обожает возиться по хозяйству! Ее хлебом не корми — дай только сготовить первое, второе и третье! А иногда еще и четвертое!
Это Лидию добило. Мордюкова была для нее авторитетом непререкаемым.
Осторожно, чтобы не попортить Вавилонскую башню, доморощенная звезда наклонилась и выдвинула из-под стола корзину с овощами.
Пусть же узнает мировая общественность: Лидия Кузнецова стряпает лучше всех!
Засверкало в умелых обветренных руках лезвие овощечистки, полетела в разные стороны луковая шелуха и кожура картошки, успокоилась Катюшка, а бедолага Борис закурил свою любимую «Приму» в ожидании желанной кормежки.
Василия Павловича по-прежнему никто не шпынял, и можно было надеяться, что мир сохранится хотя бы до завтрашнего утра.
Все наладилось, и Юля наконец-то могла с чистой совестью
Плескаться, плескаться и плескаться, как говорил великий Мойдодыр!
Из Юлиной комнаты, однако, слышались голоса, мужской и женский, принадлежавшие Денису и Ольге. Оба — восторженные и возбужденные.
Сердечко у девушки екнуло.
Вошла Юля резко и без стука. Вот еще, стучаться в собственное жилище! Хозяйка она тут или нет?
И сразу же от души отлегло. Можно было посмеяться над собственными нелепыми подозрениями.
Ольга стояла у стены на голове, а Денис придерживал ее задранные кверху ноги, помогая сохранить равновесие.
— Мы тут акробатике учимся! — весело сообщила сестричка снизу, от пола. — Дис говорит, что вверх ногами постоять — полезно для мозгов.
— Ужасно полезно! — подтвердил Денис. — Кровь приливает и активизирует серое вещество.
— Освою стойку, — похвасталась Ольга, — перейдем к сальто.
— Сначала «колесо», — возразил Денис. — Это попроще.
Ничуть не стесняясь их, Юлька стала сбрасывать одежду. Денис примолк и залился краской. Хотел отвести взгляд — и не мог. Забывшись, отпустил Ольгины ноги, и начинающая акробатка грохнулась на четвереньки.
— Безответственный ты человек! — сказала она обиженно. — И совершенно бездушный.
Однако Денис ее не слышал: перед ним стояла Юлька, все облачение которой составляла узенькая полоска полупрозрачных кружевных трусиков. Чтобы сохранить хоть каплю самообладания, он сжал кулаки так, что ногти вонзились в ладони.
Девушка же, вовсе не замечая производимого ею эффекта, обмоталась махровым полотенцем:
— Я пошла на погружение. Не скучайте тут без меня. Дениска, не забудь на понедельник собрать труппу: будем снимать.
— Труппу… снимать… — механически повторил он.
…Для кого-то вода — это зеркальная гладь, для кого-то — бурные бушующие волны. А для Юльки — миллионы сверкающих брызг, сталкивающихся и конкурирующих между собой. Они звенят, перекликаются, высмеивают друг друга и шаловливо подмигивают.
Юлька не любила принимать ванну: это казалось ей скучным и утомительным занятием. Зато душ — вот наслаждение из наслаждении! Ей нравилось даже то, что в их старой коммунальной квартире сантехника была тоже допотопной, и душевые струйки лились не параллельно одна другой, как положено по стандарту, а непослушно разбрызгивались в разные стороны. Одна норовила выскочить на кафельный пол, другая целилась прямо в глаз, третья щекотала шею и так далее, непредсказуемо!
Юлька играла с ними, ловила, вступала в соревнование. Так сбрасывала она с себя напряжение рабочего дня.