Лабиринты любви
Шрифт:
Однажды — пожалуйста, Господи, не так скоро, думала Кит, — Томас Т. займет место рядом с покойной женой. Если только ранчо «Рокинг Т.» не перестанет быть владением Таггартов, конечно…
Все три сына Томаса Т. были похоронены на семейном кладбище, вместе с женой Трейвиса, Ширли. Могила матери Кит была около забора из частокола, выкрашенного белой краской; им было аккуратно огорожено маленькое частное кладбище под раскинувшимися ветвями дубов.
Наблюдая, как Томас Т. наклонился к могиле
Старый доктор Вагнер не только приехал днем посмотреть «худую» телку, но и принял предложение Томаса Т. сыграть партию в шашки, а потом поговорить о политике. Поэтому Бун отвел Кит в сторону.
— Как ты смотришь на то, чтобы пообедать где-нибудь в Шоудауне? Нам надо поговорить.
— Не могу, — резко ответила Кит. — У меня репетиция. Кроме того, кто-то должен остаться здесь с Томасом Т.
Томас Т. появился на своем кресле-каталке.
— Черт возьми, девочка! Это ты позвонила этому пегому пони, доктору Вагнеру?
Доктор ухмыльнулся и продолжал расставлять шашки на доске.
— Я готовлю поле для излюбленного развлечения этого ворчуна, — объявил он. — Вы, молодежь, уезжайте. Я подожду, пока вы не вернетесь.
— На репетицию ты не опоздаешь, Кит, — пообещал Бун, — я тебя подвезу.
Она не особенно была настроена разговаривать с ним, но надо же было, наконец объясниться. Когда Бун узнает, как глубоко переживает его дедушка, он, конечно же, откажется от своего коварного плана.
— Хорошо, — неохотно согласилась она. — Я поеду с тобой в город, но у меня нет времени на еду. Ты просто подбросишь меня. А назад я вернусь с Рейчел.
— Как скажете, мисс Роза.
Он насмешливо поклонился и открыл перед Кит дверцу. Она важно, как, по ее понятиям, это делают царственные особы, уселась в машине.
Когда они выехали на главную дорогу, Бун повернулся к ней.
— Ты все еще сердишься? — спросил он. Она посмотрела в окно.
— Я и не сердилась.
— Хорошо, все еще чувствуешь отвращение? — Он взглянул на нее. — Нет? Тогда — разочарование?
— Разочарование? Довольно близко. — (Перестань препираться с ним, предупредила она себя. Ты большего добьешься нежностью.) — Бун… — Она повернулась на сиденье и умоляюще посмотрела на него.
— Ого-го, — хитро проговорил он. — Ты что-то затеваешь?
— Я? — Кит слегка прикоснулась рукой к горлу, стараясь придать искренность своим словам. — Ничего я не затеваю. Я просто хотела поговорить с тобой о… поговорить…
Он засмеялся.
— О продаже, да, Китти? Это
— Я и нахожусь в изысканном обществе…
— Не надо меня умасливать, — вежливо попросил он. — Что ты хочешь сказать? Давай выкладывай.
Он все больше и больше напоминает прежнего Буна, отметила она с удовольствием, но сейчас не время поддаваться эмоциям.
— Ну, — она медленно водила пальцем по изгибу сиденья машины, — я просто подумала… я имею в виду, что мне пришло на ум, поскольку тебя так долго не было, то, может быть…
Он немного подождал, в надежде, что она наконец-то овладеет собой и произнесет хоть что-то вразумительное.
Но потом все-таки не выдержал и спросил:
— Может быть, что, дорогая?..
Столь ласковое обращение вызвало у нее новый словесный прилив:
— Ну, просто, может быть, ты забыл, как много значит ранчо для твоего деда…
— Я так не думаю, но не смущайся, напомни мне, — предложил он.
Сдерживая волнение, она сказала:
— Я знаю, что не принадлежу к семейству Таггартов, поэтому, возможно, не имею права…
— Извини меня за это.
— За что?
— Мне было стыдно за себя, когда я допустил эту резкость, заявив, что ты не имеешь отношения к Таггартам. Извини, Китти. — Нахмурившись, он уставился на дорогу. — Ты приехала сюда совсем еще ребенком и находишься здесь практически все время. Я не собирался намекать на то, что в данной ситуации у тебя нет прав.
— Прав? — (О чем это он говорит?) — Меня не интересуют права. Меня интересует твой дед. Меня интересует сохранение истории семьи, которую я люблю… и которой завидую.
При последнем слове она резким движением закрыла рукой рот, придя в ужас от сделанного признания. Если бы Бун был джентльменом, он притворился бы, что не заметил этого.
Но он им не был.
— Завидуешь? Чему завидуешь? — Он нахмурился. — Деньгам?
— Нет, не деньгам! Дэниел Бун Таггарт, ты невыносимый человек. — Скрестив руки на груди, Кит откинулась на сиденье и дала выход гневу. — Я и не ожидала, что ты меня поймешь, — бросила она. — У тебя всегда была семья.
— И у тебя была семья. У тебя были тетушка Джун и твоя мать. — Он помолчал. — Правда, я не помню, чтобы ты когда-нибудь говорила о своем отце…
— Хочешь знать, почему? — Ее голос источал сарказм. — Потому, что я даже точно не знала, кто был моим отцом.
— Извини. — В его голосе звучало сочувствие, а не возмущение. — Я не знал.
— А ты никогда и не спрашивал, — резко ответила она. — Это не секрет. Я просто не афишировала это. Сначала мне было стыдно, но потом я поняла, что моя жизнь никого не интересует.