Лабиринты сознания, или Девять кругов моего персонального Ада

Губарева Яна

Подняв голову, доктор посмотрел на дверь. Голос показался ему до боли знакомым.

– Эл? Может быть тебе нужна помощь? – громко крикнул доктор, сидя за своим столом, но ответа не последовало. – Эл? – подгоняемый то ли непониманием происходящего, то ли огромным любопытством, мужчина медленно подошел к двери кабинета.

Не торопясь открывать ее, он осторожно прислонил ухо, стараясь расслышать, что происходит в приемной. Но в приемной было тихо. Подождав какое-то время, доктор резко открыл дверь, и увидел, что приемная пуста.

– Куда она могла

уйти? – задумчиво пробурчал он себе под нос, подходя к столу ассистентки. И только глядя на ее рабочее место, мужчина понял, что так смущало его. Стол был убран, техника выключена, словно Эл сегодня не приходила. – Что за?… – не успел подумать он, как вновь услышал отчаянный женский крик.

– Я не смогу! – женщина выла, тянув букву «у» так, словно была раненым зверем, лишенным свободы. – Не смогу! Понимаешь это? – после этого вновь все затихло.

Доктор вышел в коридор, желая увидеть кого-то из персонала, чтобы его проводили посмотреть на пациентку, так отчаянно кричавшую о своей беспомощности. Но к его удивлению, коридор, в котором обычно было большое количество людей, оказался совершенно пустым.

– Все что, с ума по сходили, и решились уйти с работы в середине дня? – доктор оглядывал коридор, но не было ни единого намека на то, что здесь есть кто-то еще, кроме него. – «Пропажу персонала можно еще как-то объяснить, но куда делись больные?» – терзаемый этой мыслью, мужчина медленно шел по коридору, открывая одну за другой двери палат, все сильнее убеждаясь в том, что он остался совершенно один.

Остановившись где-то в середине крыла, он еще раз осмотрелся, стараясь понять, что все-таки произошло, но ни одного разумного и даже безумного объяснения не приходило ему на ум. В этот момент, он заметил, что дверь одной из палат, чуть дальше по коридору, была распахнута. А на противоположной стене, от дверного проема, то и дело мелькала тень.

Сначала Дональдс застыл на месте, но, спустя несколько мгновений, он вновь услышал:

– Я не смогу! Это будет слишком больно! Я не хочу причинять боль! – больше всего, это было похоже на истеричные рыдания, но кто мог так рыдать? Мужчина не помнил, чтобы в этой палате находилась женщина.

Подгоняемый любопытством, и желанием, как можно скорее во всем разобраться, он быстрым шагом, направился в сторону палаты. За то время, что он шел, пациентка не проронила больше ни слова, лишь тихие всхлипы доносились из открытой двери. Подойдя к палате, доктор осторожно постучал по стене, после чего заглянул внутрь.

На полу, поджав ноги, и обхватив тело руками так, словно она обнимала себя, спиной к дверному проему, сидела довольно молодая женщина. Она качалась вперед-назад, время от времени всхлипывая, и тихо повторяя:

– Я не могу… Я не могу…

Черные волосы пациентки были распущены, спускались чуть ниже плеч, и даже на расстоянии в несколько метров, можно было увидеть, что они были сильно спутаны. На ее плечи был накинут халат из розовой блестящей ткани. Что-то, в ее болезненно согнутом силуэте, доктору было до боли знакомо.

– Простите,

мисс! Что вы не можете? – осторожно, боясь испугать ее, спросил он.

– Я не могу… – как заевшая пластинка, она повторяла эту фразу вновь и вновь, не обращая никакого внимания на доктора.

Тихо войдя внутрь, мужчина стал осторожно идти по направлению к ней, не сводя взгляда со спины своей новоиспеченной пациентки, как вдруг.

– Интересная это все-таки штука – ирония! – насмешливый женский голос, заставил его обернуться, но, не увидев никого за своей спиной, доктор вновь посмотрел на пациентку, застыв от удивления на месте.

Прямо перед ним стояла Аккура, в руке она держала маску драмы, скрывая лицо до глаз. В глазах же ее отражалась не то жалость, ни то сочувствие, по отношению к несчастной, сидевшей на полу, рядом с ней. Женщина же, заметив ее, схватила проводника руками за ноги, и, глядя Аккуре в глаза, стала повторять настойчивее и громче:

– Я не могу, понимаешь? Не могу!!! – она рыдала, то опуская, то поднимая голову. – Пощади!!!

– Но я же не заставляю тебя, – меланхолично-спокойно ответила проводник, и, склонившись над женщиной, провела левой рукой по ее лицу. – Просто я не хочу, чтобы тебе было больно. Но пока ты заложница своей маски – тебе всегда будет больно! – выпрямившись, Аккура спрятала левую руку за спину, и спустя несколько мгновений, вытащила ее, держа в руках большой нож.

Дональдс попытался сделать шаг вперед, чтобы прервать эту сцену, но ноги перестали его слушаться, и все что ему оставалось – быть наблюдателем новой драмы, разворачивающейся на его глазах.

– Нет! Нет! Нет! – женщина мотала головой, стараясь отмахнуться от неожиданного подарка.

– Пойми, боль – это тиски твоей маски, невыносимость роли, которая стала для тебя вечной ловушкой. Избавься от нее! Только это тебе поможет! – слушая проводника, как завороженная, женщина взяла в руки нож, и, встав с пола, скинула с плеч халат.

Она была одета в черные классические брюки, и белую блузу, перепачканную в крови. Стоя спиной к доктору, она опустила голову, и, теперь уже, повторяла вновь и вновь, слова сказанные Аккурой:

– Только это мне поможет… Только это мне поможет…

Только сейчас он заметил, что взгляд проводника, наполненный кровожадностью и злостью, устремлен на него. Сколько она уже смотрела на него? Как давно заметила? Он не знал ответов на эти вопросы. Но мужчина понимал только одно – скоро он станет новой жертвой, этой сумасшедшей.

– Прекрати сейчас же! – крикнул он, в этот момент, женщина, встрепенулась, и застыла, замолчав. – Аккура! Кто тебе позволил строить свои порядки в моей больнице? – на эти слова, проводник лишь покачала головой, и, убрав маску от лица, показала доктору свою злобную усмешку.

– Он и есть твое препятствие, – тихо шепнула она женщине, стоявшей рядом. – Только так, ты станешь свободной!

Медленно повернувшись в ту сторону, где стоял доктор, женщина подняла голову, и посмотрела на Дональдса, сквозь густую челку.