Lady de Montmorency
Шрифт:
Фридрих предложил руку Мари, и она, кивнув, приняла его помощь. Молодые люди вышли, оставляя позади гул приглушённых обсуждений и скрытые взгляды. Элеонора, чьи планы вновь потерпели неудачу, спрятала раздражение за маской доброжелательной улыбки.
В дворцовом коридоре, где они остались одни, королева тихо произнесла:
— Благодарю Вас, сеньор… — она коротко кивнула, стараясь не смотреть в его глаза. Строчки волшебного письма Фридриха все еще крутились в голове, как мантра. — Иногда кажется, что каждый мой шаг превращается в испытание.
— Вы
Не удержавшись, девушка подняла глаза и столкнулась с пронзительным взглядом его серо-голубых глаз. Она сглотнула, едва заметно кивнула и уже собиралась уйти, но он мягко, почти невесомо, удержал её за руку. Фридрих сделал небольшую паузу, прежде чем продолжить:
— У меня есть просьба, — начал он, немного улыбнувшись. — Завтра вечером, если у Вас найдется время, прошу Вас прийти в королевский сад. Я бы хотел обсудить с Вами кое-что важное, — сказал Фридрих и покинул ее, не дав ей времени подумать. Если быть точнее, он просто не хотел слышать отказ.
Мари растерянно смотрела вслед отдаляющемуся принцу. Она чувствовала, что это встреча может стать больше, чем просто диалог. И все же, именно это и манило девушку.
Шепот под луной
Луна висела в небе, освещая пустой дворцовый сад. Ветви старых, но ухоженных деревьев, что десятилетиями стояли в этой тени, колыхались в ночном ветерке, словно шептали друг другу какие-то тайны. Мари стояла у небольшого пруда, ее глаза судорожно искали мужчину, ради которого она пошла на такой шаг. Ее плечи были напряжены, а пальцы сжимали ткань пышного королевского платья.
Из тени вышел Фридрих. Его строгий силуэт стал явственнее, когда он шагнул к ней. Слабый свет луны подсвечивал слегка загорелую кожу и его глубокие, как океан, глаза, полные тоски.
— Я рад Вас видеть, Мари, — он подошел ближе, слегка поклонившись, — хотя и не хотел бы нарушать Ваши ночные видения.
— Могу ли я спокойно спать, когда на свете есть Вы? — скромно спросила королева, присаживаясь на кварцевую скамейку у пруда.
Фридрих вздохнул и присел рядом, опустив голову. Тьма ночи будто поглощала его. Так много несказанных слов повисли в напряженном воздухе, грозя удушить его.
— Вы не понимаете, Мари, как тяжело играть в этот маскарад, — он поднял глаза, повернув голову в ее сторону. — В Англии, где я вырос, мне внушали, что хладнокровие — это моя броня, что я должен быть неприступным и властным. Но за этими стенами, в тени моего наследия я остаюсь лишь человеком. Мое сердце жаждет тепла и горит от любви к… Вам.
Она закрыла глаза, чувствуя, как поток слез грозится вырваться наружу. Этот мужчина станет ее концом, ее гибелью. И ее самым сладких грехом.
Фридрих достал небольшую шкатулку, протянув ее Мари:
— Я сделал это сам, чтобы Вы знали, что я думаю о Вас каждый раз, когда не могу быть рядом.
Королева открыла коробочку и
— Это… великолепно, — она сжала брошь тонкими пальцами, чувствуя холод серебра.
— Мари, я не могу обещать Вам светлое будущее, но могу обещать, что мое сердце будет принадлежать только Вам, — он на мгновение остановился, думая над тем, уместно ли продолжать. Но границы уже были расширены, отступать было поздно, — даже, если вы не свободны.
— Тогда я буду носить его, как знак того, что даже в самых темных уголках мы можем найти свет, — она подняла голову, посмотрев в его глаза. В этой тени, под светом луны, они были единственными, кто мог понять друг друга, — если он приходит от того, кого мы любим.
Фридрих положил свою руку на её. Прикосновение было крепким, но мягким, а сердце билось так же, как её собственное. И в эту ночь, среди шепота листьев и мерцания лунного света, два сердца нашли друг друга, несмотря на цепи, что их сковывали.
Королева вернулась в свои покои, пряча брошь под подушку. Спать ей не хотелось; в сердце ещё звенели слова Фридриха, его прикосновение, оставившее тёплый след. Она сидела за письменным столом, прижав к груди перо и лист бумаги, и, не зная, с чего начать, вдруг почувствовала, как слёзы омывают её глаза.
Мари начинала писать, каждое слово, как воспоминание, всплывающее в голове, уносило её обратно в сад, где она вновь ощущала его взгляд, слышала его голос. Вспоминала, как его тень слилась с ночным светом, как они молчали, не требуя слов, и как в этот миг всё вокруг исчезло, кроме них двоих.
В саду осеннем, где кружил листок,
Воспеть мне жизнь, увы, не стало силы.
Я в тишине встречаюсь с холодком —
И вижу вас, как дар среди могилы.
О, принц, как тесен мне дворцовый плен,
Как холодны те залы, что блистают!
Венец мне дан, но сердце мне взамен
Жизнь в темницу золотую заточает.
Ах, если б знали, как я жду рассвет,
Когда исчезнут маски лжи и долга.
Но, Боже, я ваш взгляд поймала в след,
И вновь душа горит — хоть ей так сильно больно.
Скажи мне, принц, зачем ты здесь возник,
Как лунный свет сквозь ветви непокорных?
Ты — мой покой и мой последний крик,
Ты — рана, что судьбой мне велена.