Lady de Montmorency
Шрифт:
— Ваше Высочество, — В разговор вмешалась Мари, чье присутствие до этого казалось почти незаметным. — Какие еще сферы сотрудничества видит Англия? Ходят слухи, что Ваши мастера славятся своими текстильными изделиями. Возможно, развитие торговли в этой области тоже имеет смысл?
— Вы правы, Ваше Величество, — его взгляд потеплел и Фридрих переключил внимание на королеву, — Англия готова поделиться опытом в текстильной промышленности. Более того, мы можем предложить взаимный обмен мастерами для обучения новых технологий. Это поможет обеим странам улучшить
— Текстиль, прости Господи? — король резко отозвался, перебивая. — Вы считаете, что нас можно прельстить тканями, когда на кону стоят более серьезные вопросы?
— В делах международных союзов важны не только войны и порты, но и культура, — Мари выдержала взгляд мужа, стиснув челюсть. — Если Англия и Элдерия смогут найти общие точки соприкосновения в развитии ремёсел, это укрепит доверие между нашими народами.
— Очень проницательно, Ваше Величество, — сказал принц, мягко улыбнувшись той, о ком он не мог перестать думать все эти два месяца разлуки. — Иногда связи, основанные на культуре и обмене, становятся прочнейшими нитями между странами.
Король, недовольный тем, как его жена перехватила инициативу, поднял хрустальный бокал с вином, словно проводя черту под разговором. Он жестом приказал слугам подать основные блюда, превращая политический разговор в молчаливое напряжение за роскошным столом.
Трапеза давно подошла к концу и король, будучи в плохом настроении, потребовал, чтобы Мари осталась в его покоях.
— Думаешь, что способна управлять дворцом лучше меня? — сказал он, глядя на нее с ледяной яростью. — Эти новообразования, реформы… Глупая причуда!
— Я делаю все возможное, чтобы поддержать порядок и роль королевы, — тихо ответила она. — Но, если ты считаешь, что я ошибаюсь, возможно, мне стоит отойти от дел.
— Ты была слишком внимательна к принцу, Мари, — голос Аурелиана был опасно холодным. — Ты не должна забывать, с кем ты связана.
— Милорд, я не понимаю, о чём Вы говорите, — королева, не поднимая глаз, пыталась казаться невозмутимой. — Принц и я говорили исключительно о делах. Вы сами знаете, что этот визит — дело государственное, и ничего больше.
— Государственное? — ироничная усмешка тронула уголки его губ. — Думаешь, я слеп, Мари? Или, быть может, глуп?
Её дыхание сбилось, и она поняла, что её покрасневшие щеки уже выдают ее положение. В отчаянии, она встала, пытаясь скрыть внутренний разлад, и повернулась к окну, стараясь не встречаться с его взглядом.
— Вы ошибаетесь, — проговорила она дрогнувшим голосом. — Я не чувствую к нему ничего, кроме уважения как к гостю и союзнику.
— Уважение, — повторил он, подходя ближе, — это не то, что я вижу в твоих глазах. И если ты не прекратишь свою игру, я сам разберусь с тобой и этим англичанином. Мне не нужно много времени, чтобы поставить все на свои места.
Еще некоторое время он стоял здесь, глядя на свою жену, прежде чем махнуть рукой стражнику, чтобы тот открыл дверь.
— Помни свое место, — бросил он, не сводя глаз с удаляющейся фигуры девушки.
Элеонора,
— Доиграешься, «королева», — она слабо улыбнулась и, тихо усмехнувшись, покинула это место.
Призрак страха
Коридоры дворца стали эпицентром незримого напряжения. Шёпоты, заполнявшие тёмные углы и пустующие залы, превращались в мощнейший инструмент разрушения. Как токсины, слухи разносились с поразительной скоростью, обволакивая умы и пробуждая подозрения. В центре этой паутины интриг стояла леди де Вильнев, чья способность манипулировать мнениями была сродни искусству. Её действия были продуманными и целенаправленными; каждая сплетня служила оружием, каждая инсинуация приближала её к цели.
Разговоры о предполагаемой связи королевы Мари Тюдор с английским принцем Фридрихом обрастали деталями, их контекст умело извращался. Элеонора щедро снабжала собеседников намёками и лживыми фразами, каждое её слово содержало в себе зерно сомнения.
— Разве Вы не замечали эти взгляды, Люсия? — шептала она своим нежным голоском, излучая притворную вежливость. — Или как принц, похоже, «случайно» оказывается рядом, когда его присутствие, простите, кажется ненужным?
Люсия, портниха королевы, которая до ужаса любит делиться слухами с придворными, едва сдерживала усмешку:
— Сканда-а-ал, — прикрывая губы руками проговорила она. Жадная до пикантных деталей девушка впитывала слова Элеоноры, как губка впитывает влагу. Каждое предположение, высказанное придворной дамой, становилось аксиомой. Её голос, едва слышный, но настойчивый, усиливал тревогу в юной сплетнице. В конце концов, даже самые лояльные придворные начали бы прислушиваться.
Мари не могла не замечать, как изменились поданные. Дамы вежливо отворачивались, слуги старались не смотреть в глаза, а король и вовсе стал холоден. Только Изабелла была открыта и искренна, справедливо и честно оценивая ситуацию:
— Ваше Величество, ситуация начинает терять контроль, — робкий голос подруги вывел Марию из ступора, когда она смотрела на себя в зеркало. — Люди, конечно, всегда найдут повод для сплетен, но… Эти слухи могут перерасти во что-то большее.
— Что я могу сделать, Белла? — королева отвела взгляд от зеркала, посмотрев в дальний угол комнаты. Ее лицо было напряженным, а руки сжаты в кулаки. — Боже, помоги мне. Я словно фарфоровый сосуд: красивый снаружи, украшенный золотом и живописными узорами, но внутри — пустота, — Мари повернулась к фрейлине, встретившись с ней взглядом. Ее некогда яркий голубой цвет глаз стал тусклым, почти серым. — И самое страшное, что как только я получу свой последний удар и хрупкий фарфор расколется — меня нельзя будет склеить снова.