Лампа разыскивает Алладина

Донцова Дарья

– Но…

Глаза Белкиной стали медленно наливаться слезами.

– Хорошо, – согласилась Ната, – помогу тебе!

Выехали рано, отец Оли, Григорий Павлович, тщательно соблюдал скоростной режим. Когда до Лапина осталось всего ничего, Белкина принялась капризничать:

– Тащимся, словно сонные мухи.

– Тут знак, скорость не более сорока километров в час, – пояснил Григорий Павлович.

– Фу, тошнит, – ныла дочь, – нажми на газ.

– ГАИ не зря ограничила здесь скорость, –

ответил педантичный Григорий Павлович, – знаки поставлены исключительно для нашей пользы, и следует…

– Папа, не занудничай, – перебила его Оля, – ты не на лекции.

– Просто объясняю тебе, по какой причине я еду медленно, – спокойно сказал отец.

– Мне плохо! – ныла Оля.

– Скоро приедем.

– Фу, сейчас стошнит.

– Потерпи.

– Пусти меня за руль, – велела Оля.

– У тебя нет опыта вождения, – начал сопротивляться папа.

– Я получила права.

– Документ, разрешающий водить автомобиль, и умение управлять машиной – это две разные вещи, – напомнил Григорий Павлович.

И тут Белкина принялась стонать, причитать и в конце концов, как всегда, добилась своего.

– Ну хорошо, – сдался отец, – бери управление.

Ольга моментально переместилась на водительское место.

– Осторожно, – предостерег отец.

– Сама знаю, – отмахнулась дочь.

– Тут крутой поворот.

– Отстань.

– Сбрось газ!

– Папа! Не мешай.

– Включи вторую скорость, – поучал неопытную водительницу отец, – аккуратней, так нельзя. Оля, тормози! Оля!!!

Дальнейшее Ната потом вспоминала с трудом. Белкина резко крутанула рулем, перед капотом мелькнула серая тень, автомобиль потащило в сторону, закрутило, ударило. Скорей всего, Ната потеряла сознание, потому что дальше в ее воспоминаниях идет огромный, зияющий провал. Затем откуда-то выплыло лицо Оли.

– Эй, – трясла она подругу, – очнись, помоги мне!

Ната с трудом села, ощупала себя дрожащими руками, поняла, что кости у нее целы, а на теле нет никаких кровавых ран. Белкина тоже выглядела невредимой.

– Скорей, – шипела Ольга, – двигайся, ну, живее!

Кое-как Ната выбралась из машины и взвизгнула. На шоссе, в красной луже, неестественно вывернув ноги, лежала женщина.

– Ты сбила пешехода, – в полуобморочном состоянии прошептала Красавина, – надо немедленно вызвать врача, милицию…

– Лучше помоги папу за руль перетащить, – заорала Оля, – вот ты какая! А еще подруга называется! Неизвестно о ком подумала, а обо мне нет? Ага! Что теперь со МНОЙ станется? В тюрьму посадят? Нет уж! Бери папу за ноги, я за руки ухвачу.

– Зачем? – пролепетала ничего не понимающая Ната. – Похоже, Григорию Павловичу совсем плохо, нельзя его трогать до приезда медиков.

– Еще как можно, –

взвизгнула Ольга, – живо помоги!

Ната, еле-еле передвигая плохо слушающиеся конечности, пошла было на зов, но потом, очнувшись, бросилась к пострадавшей. Красавина не имела никакого отношения к медицине, но даже ей стало понятно: бедняжке уже не помочь, она скончалась на месте.

Когда Ната, еле живая от увиденного, вернулась к машине, потная, красная Ольга заявила:

– Вот, готово, погляди, нормально смотрится?

Ната бросила взгляд в покореженный салон и не сумела сдержать крик изумления. Находившийся без сознания Григорий Павлович очутился на месте водителя, каким-то непостижимым образом маленькая, хрупкая, неспособная поднять даже килограммовую упаковку с сахаром, Ольга смогла перетащить каменно-тяжелое тело отца.

– Это зачем? – в изнеможении поинтересовалась Ната.

Белкина деловито ответила:

– Ну не сидеть же мне в тюрьме!

Ната сначала не нашла слов, но потом все же выдавила из себя:

– Ты решила представить дело так, будто за рулем находился папа! Но Григория Павловича посадят!

– Нет.

– Ты сунула его за баранку.

– И чего?

– Получается, он виновник наезда.

– Да, пусть все так думают.

Нате стало жарко.

– Оля! Ты подставляешь отца!

Внезапно Белкина бросилась на колени перед Натой.

– Не губи! Если сейчас меня отправят за решетку, то вся жизнь наперекосяк пойдет, Наточка! Мы ведь лучшие подруги. Надо всем сказать, что ее сбил отец.

– Но тогда посадят его!

– И что? – перестала заливаться слезами Ольга. – Я-то на свободе останусь!

Ната снова потеряла дар речи, а Белкина деловито продолжала:

– У папы, похоже, сломан позвоночник. С такой травмой долго не живут, все равно он умрет…

Ольга говорила и говорила, Ната перестала воспринимать ее слова, ей вновь стало плохо. Потом на шоссе приехали люди из соответствующих органов. Ната не сумела ответить на задаваемые ей вопросы, слишком кружилась голова. Девушку уложили в «Скорую помощь» и отвезли в больницу. Последнее, что она помнила, – это истерический плач Белкиной:

– Папочка, милый, любимый, ну как же так!

Ната остановилась и потянулась к новой пачке сигарет.

– И вы, после всего, продолжали встречаться с Ольгой! – не удержалась я.

Хозяйка дернула плечом.

– Я пыталась разорвать отношения, но Белкина вампир, вцепится – не отодрать. Единственное, чего я сумела добиться, – сокращение числа наших встреч. Очень хорошо знаю себя, коли услышу или увижу Ольгу, я не сумею сказать ей: «Оставь меня в покое».

– Почему?